Дама сердца. Лиз Тайнер

во все глаза смотрел на нее:

      – Лили. Вы совсем перестали дышать.

      Странно, но Лили вела себя так, будто он сказал, что ни за что на ней не женится – даже если она останется последней женщиной на земле.

      – У меня другие планы, – одними губами произнесла она.

      – Какие другие планы? – наклонился он к ней.

      – Не знаю.

      Эдж вспомнил, что в первый раз, когда увидел Лили, она спросила, умеет ли он рычать. Она подошла к скамье у дома его родителей, держа в каждой руке по бисквиту.

      Абсолютно уверенный, что наследник титула обязан делать все, что велит чувство долга, он ответил:

      – Конечно. Я умею практически все.

      – Тогда порычите.

      – Нет, – нахмурился он. – Я еще учусь.

      – Лорд Лев не умеет рычать. И летать вы не умеете. Вы вообще ничего не умеете. Только читаете.

      – Лорд Лайонел, – поправил он ее.

      Она помедлила, изучая его лицо, словно не расслышала сказанное.

      – Лайонел – это лев, который как птица пел. Львы рычат. Птицы летают. А вы не умеете ни того, ни другого. Я следила за вами.

      – Лорд Лайонел, – стоял на своем он.

      Лили окинула его мрачным взглядом:

      – Если вы зарычите, лорд Лев как птица пел, получите бисквит. Вкусный. Кухарка готовит его только для меня.

      Он протянул руку, но Лили отступила назад, покачивая головой.

      И он зарычал. Высунув язык, Лили бросила ему бисквит. Он поймал бисквит одной рукой и снова зарычал. Она повернулась и, смеясь, понеслась к своему дому.

      Это был вкусный апельсиновый бисквит.

      Глава 3

      Лили во все глаза смотрела на него. Эджворт не имел привычки задирать свой аристократический нос, свысока взирая на окружающих. И все же по положению он был недосягаемо далеко, на самом верху.

      – Нет, – ответила Лили на его предложение и, памятуя о хороших манерах, добавила: – Но от души благодарю вас. Это предложение – большая честь для меня. И величайший комплимент. Я буду с нежностью хранить в душе это мгновение. Всегда.

      Его глаза все еще ослепляли синевой. А нос, кажется, и правда немного опустился.

      – Я ведь поблагодарила вас, – прошептала Лили. Стань она герцогиней, точно оказалась бы в центре внимания. И хотя она не была виновата в том, что когда-то совершила ее мать, неизбежно появились бы сплетни, что она занимает непозволительно высокое для себя место.

      Эджворт не шелохнулся с того мгновения, как услышал ее ответ.

      – Вы сказали: «Нет». Одно это слово очень много значит.

      – Не будете же вы картинно страдать, будто стрела пронзила вас в самое сердце, когда я не ответила согласием, – отозвалась Лили.

      – Мне действительно очень больно.

      Она опустила голову:

      – Охотно верю. Наверное, это из-за потрясения вы не в состоянии продемонстрировать объявшую вас глубокую печаль.

      – Точно.

      Она легонько подернула плечами, не соглашаясь с ним:

      – Почему вы считаете меня подходящей на роль герцогини?

      – Если бы вы согласились, я бы с удовольствием поведал вам