Иафет в поисках отца. Фредерик Марриет

падала моя репутация в ее глазах и, наконец, опустилась до нуля. Тимофей пользовался подобной славой с давних времен, и за то же преступление. Но Кофагус не позволял ей ограничивать его на этот счет, говоря: «Маленькие мальчики должны есть или, в противном случае, не вырастут, и так далее».

      Я скоро нашел, что нас не только хорошо кормили, но с нами хорошо даже обходились. Я был почти доволен своей судьбой; Брукс выучил меня делать надписи и все увязывать. Вскоре я достиг совершенства в этом, и, как Тимофей предсказывал, начала были опять в его руках. Кофагус одевал нас хорошо, но никогда не давал денег, и мы с Тимофеем часто оплакивали нашу участь, не имея за душой ни полушки.

      Через шесть месяцев я составлял уже все лекарства, и Брукс мог отлучиться по делам. Он только отвешивал по рецептам, и потому, если кто-нибудь приходил, я просил ждать возвращения Брукса, говоря, что он скоро придет. Однажды, когда он вышел, я сидел за конторкой, а Тимофей умостился на ней с ногами, и мы оба жалели о том, что нет денег.

      – Иафет, – сказал Тимофей, – я все выдумывал средство доставать деньги и наконец достиг своей цели; мы не будем отсылать приходящих в отсутствие Брукса, а сами будем лечить их.

      Я вскочил от радости, услышав это предложение. Он не успел еще окончить его, как вошла какая-то старуха и сказала, что для ее внука нужно лекарство от кашля.

      – Я не составляю лекарств, сударыня, – ответил Тимофей, – обратитесь к мистеру Ньюланду, который сидит за конторкой. Он знает, что нужно от всякой болезни.

      – Боже мой, какое хорошенькое личико, и как еще молод! Разве вы доктор, сударь?

      – Разумеется, – ответил я, – что вам нужно, микстуры или пилюль?

      – Я не понимаю этих мудреных слов, но мне хотелось бы какого-нибудь лекарства.

      – Хорошо, я знаю, что вашему внучку будет полезно, – ответил я, приняв значительный вид. – Тимофей, вымой эту склянку как можно чище.

      – Сейчас, – ответил он с почтением.

      Я взял мерку, налил немного зеленой, синей и белой жидкости из обыкновенно употребляемых Бруксом бутылок, дополнил ее водой, налил смесь в склянку, закупорил и надписал: «Haustus statim, sumendus» и передал через конторку женщине.

      – Должен ли ребенок принимать это внутрь, или только натирать ему горло? – спросила старуха.

      – Употребление написано на билете; но вы, может быть, не понимаете по-латыни?

      – О нет, батюшка, нет… А ты понимаешь по-латыни? Что за милый, умный мальчик.

      – Я не был бы хорошим доктором, если бы не знал этого.

      Тут я подумал, что вернее употребить лекарство как наружное средство, и я перевел ей надпись следующим образом: haustus – втирать, statim – в горло, sumendus – кистью руки.

      – Благодарю покорно; сколько я должна заплатить вам, сударь?

      – Микстура – очень дорогое лекарство; это стоит двенадцать пенсов; но с вас, как с бедной женщины, я возьму девять.

      – Покорно благодарю, – ответила старуха, кладя деньги и откланиваясь мне очень вежливо.

      – Браво! –