Святая юность. Евгений Поселянин

пополнялись пышными цветами подгородных садов. С разных концов Италии, из повсюду разбросанных имений вельможи везли к его дому припасы: муку, смолоченную рабами на каменных жерновах, из золотистых зерен; дичь, настрелянную ловкими охотниками в лесах и лугах; шкуры диких зверей, пойманных в лесных чащах; вина в кожаных мехах, выжатые по осени из виноградных гроздей. Гнали мычащих волов и блеющих овец, везли крикливых птиц и янтарный мед – все для потребы громадной усадьбы Евфимиана с ее трехтысячным населением.

      Всего меньше пользовался всем этим изобилием сам вельможа, Евфимиан.

      Добрый, тихий, незлобивый человек, он тщательно соблюдал заповеди Божии и жил в великом воздержании.

      Ежедневно он постился до трех часов дня и ежедневно выставлял у себя три трапезы: сиротам и вдовам, нищим, странникам и больным. Сам же садился за трапезу со странствующими иноками только в четвертом часу.

      Доброе сердце Евфимиана утешалось, когда за устраиваемыми им трапезами сидело множество народа. Когда же он видел мало трапезующих, печалился и, пав перед Богом на землю, говорил: «Недостоин я ходить по земле Бога моего – живу в достатке и не помог нуждающимся ближним моим».

      Такого же духа, как Евфимиан, была и Аглаида, верная супруга его, так же, как и он, была она милостива и щедра.

      Любить бедных, стремиться подражать милосердию Господню и получить от Бога средства к тому, чтобы проливать на людей потоки милосердия, – какое в этом великое счастье и удовлетворение!

      В этой радостной и богоугодной жизни своей Евфимиан с Аглаидой имели одно великое горе – у них не было детей. Часто бездетные супруги мечтали о том, какая радость была бы иметь сына, наследника их имени и богатства… Им рисовалось, как бы заботливо они стали его воспитывать, чтобы сделать из него истинного христианина, как бы щедро после рождения наследника полились по Риму их милостыни.

      Часто, когда Евфимиан отлучался из дому во дворец императоров или по делам государственным и Аглаида оставалась одна во внутренних покоях, печально оглядывалась она вокруг себя. И как в эту минуту хотелось ей иметь перед собой ребенка своего, брать его на руки, ласкать его нежными словами, учить его лепетать невинными устами, любоваться на него, любить и благодарить Бога за это величайшее счастье женщины – счастье материнства!

      И, грустно оглядевшись вокруг, смущенная покоем и мертвой тишиной обширных торжественных комнат, Аглаида склоняла голову на грудь, подчиняясь воле Божией. Но в измученном сердце не погасла еще надежда. Быстро вставала она и шла в тот уединенный покой, где любила предаваться молитве. И, упав там перед незримым Богом, она возносила к Нему свою печаль, свою горячую мольбу, свои утомленные надежды:

      – Господи, помяни меня, недостойную рабу Твою, и разреши мое неплодие, чтобы сподобилась я назваться матерью моему ребенку… Пошли нам сына, чтобы с мужем у нас была утеха в жизни, чтобы в старости нашей он поддерживал нас…

      И сотворил Бог по милости Своей и даровал Евфимиану желанного сына.

      Не