Загадочный город. Эндрю Кальдекотт

ротервирдских «Исторических предписаний», имели оттенок старомодной формальности. Он нес ответственность за резьбу, украшающую городские крыши, за балюстрады, дверные молотки и флюгеры – разные семьи имели разные права на гравировку тех или иных эмблем. Кроме того, он контролировал количество самих эмблем, и его согласие было обязательным условием повышения какого-либо подмастерья до уровня мастера-резчика. У него было право вето на сооружение новых зданий, хотя по молчаливой договоренности он редко им пользовался. Ему было поручено вести и хранить книги с регистрациями рождений и смертей. Он определял даты праздников и прочих ритуалов – задача, для которой требовалось лишь самое элементарное знакомство с лунным календарем.

      Помимо этого должность накладывала обязательства, о которых широкая общественность Ротервирда не знала: у Мармиона Финча хранился единственный экземпляр Ротервирдского статута, который содержал таинственные условия, вследствие которых долина получила свою независимость, и только ему разрешалось читать этот статут, так как он один освобождался от подчинения «Историческим предписаниям». Он свято хранил исторические записи, целые стеллажи бумаг, в архиве, грандиозной библиотеке в самом сердце Эскатчен Плейс, которой мог пользоваться лишь он сам.

      Он держался особняком и в других аспектах жизни, подчинившись наставлениям отца жениться из социальной необходимости, а не по любви: миссис Финч оказалась настоящим снобом и попала под очарование сноркеловского кружка. Под ее давлением их общий сын и наследник получил схожие приоритеты, и в результате работа сделалась жизнью Финча.

      В тот вечер, когда Облонг совершал свою разведку, все тома ротервирдских «Исторических предписаний» лежали перед ним распахнутые, занимая шесть столов между рядами архивных книг. Финч прочесывал их один за другим в тщетных попытках обнаружить хоть один закон, запрещавший открывать поместье, или, при отсутствии такового, закон о запрете продавать недвижимость чужакам.

      Ему не понравилась ни показная роскошь автомобиля самозванца, ни его лицо, ни появившееся при реставрационных работах изображение горностая. Но самое ужасное заключалось в том, что он не понимал мотивов сэра Веронала Сликстоуна, хотя Сноркел выражал свое недвусмысленное мнение на этот счет.

      Во мраке самой дальней галереи архива скрывался ряд стеллажей, содержавших две очень разные коллекции книг шестнадцатого столетия: одна предлагала всем известные тома с научными и философскими трудами, аккуратно переплетенные в бежевую кожу. Вторая коллекция в черном переплете содержала более таинственные работы, посвященные ядам, пыткам, разнообразным еретическим обрядам, убийствам, схемам племенной селекции и философии власти. Обе некогда хранились в поместье.

      Книги отражают интересы хозяев; интересы снабжают хозяина информацией, а уже сам хозяин решает, как именно следует поступать. Природное чутье подсказывало Финчу, что эти коллекции были составлены противоборствующими группами, и, если он