Соло на два голоса. Катерина Александровна Шпиллер

жизнь, посланы вовремя и окончательно. А всё моя ванная комната, зеркальная, справедливая, но и жестокая до невозможности. Но я её сама такой сделала.

      И вот я за письменным столом. Фигурально выражаясь. На самом деле всё выглядит так: моя застеленная ярким красно-золотым покрывалом кроватища превращена в шикарную восточную лежанку в подушках, количество которых практически не поддаётся подсчёту. Я и не пытаюсь уже, сбилась давно. Подушки периодически то прибавляются (сама покупаю новые, получаю в подарок от редких гостей), то выбрасываются в силу ветхости. Знаю точно только, что имеются три огромные – 80 на 80, четыре обычные и понятия не имею, сколько ещё маленьких думочек всяких и подспинников. Из этого всего богатства привычно сооружаю себе полусидячее ложе и устраиваюсь в нём с ноутбуком, впечатываясь в подушки на долгие часы.

      Читаю – сначала новости, потом любимые блоги… И только минут через сорок пять примерно дозреваю до того, что уже хочу писать сама. Вот и начинается мука мученическая! Ужас и кошмар моей жизни. Уточню сразу – кошмар любимый. Вот как хотите, так и понимайте.

      Как они это делают? Они – писатели. И поэты. Как у них получается, что пришедшая ночью мысль не расплёскивается и не высыхает полностью к тому моменту, когда начинается работа? Да что там ночью! Вот только что, секунду назад, я подумала про нечто замечательное, про что-то такое новое, свежее, потрясающее, практически совершила открытие! Аж ахнула и чуть было не вылетела из подушек, чтобы выскочить на улицу и приставать к прохожим с поцелуями и с открытием своим. Потому что оно, моё открытие, как минимум, гениально. И – где оно? Что это было? Почему, как только открываю в компе ту самую страницу, на которую должен вылиться мощным Днепром мудрый и талантливый текст, моя голова оказывается чудовищно пуста, а из-под пальцев выстукиваются жалкие банальности и неловкие, неуклюжие слова и фразы, которые можно вполне использовать при составлении инструкций по эксплуатации – отличные будут мануалы, живенькие такие, с настроением! – но литературы из этого не получится ни в коем случае, даже если этими жалкими словами я стану описывать наикрутейший сюжет.

      Сюжет не спасение. Слова не те! Грамотные, русские, по делу, но… ничего не выходит. Надо лезть в карман, во много карманов, возможно, даже в чужие карманы.

      Как у них это получается? Дурацкий вопрос. Потому что Таланты. Талантища. Гении! Вот дано. Иногда не по росту и не по размеру, уж простите. Как мог совсем молодой, пьющий, деревенский парень написать такое, скажите мне:

      Увяданья золотом охваченный,

      Я не буду больше молодым.

      Это в двадцать шесть лет, да? Что он мог знать про «увяданье золотом»?

      О, моя утраченная свежесть,

      Буйство глаз и половодье чувств!

      А это с чего? С похмелья?

      И, наконец, под дых, с ноги, контрольный выстрел:

      Все мы, все мы в этом мире тленны,

      Тихо льется с кленов листьев медь…

      Будь