Огни большого города. Владимир Самуилович Вестерман

в сторону полуовального окошка вашей строительной кассы. (Он хорошо показал, как я это буду делать.) Быстрее всех ваших мужиков из вашей бригады… А как ты деньги получишь, так ты еще и какую-нибудь порядочную закуску наверняка на стол поставишь: шпротики там, говяжья колбаса, прозрачная вкусная водка, малосольные огурцы и настоящий швейцарский сыр, а не этот, мать его за ногу, плавленый. Я в этом просто убежден. Ты и на накрытую тобой поляну самого лучшего своего друга и товарища обязательно позовешь. Это уж как на нашу кафедру на трамвае не ездить. Есть между тем и более существенные вещи, хотя я не очень верю, что может быть хоть что-нибудь в этом мире порядочней настоящей выпивки и закуски. Я бы, ты знаешь, всякие такие сомнения насчет веско дернуть и тщательно закусить, будь на то моя воля, все бы на елде вертел. Хочешь покажу, как я это умею? (Я категорически отказался.) Ладно, хер с тобой, в другой раз покажу. (Я на это согласился.) Но кое-какая воля у меня все-таки есть. (Продолжал он.) Это, знаешь ли, у меня с детства где-то внутри. Ты же помнишь, как мы с тобой вместе росли, какой я был мальчуган выразительный, с какой скоростью на велике по двору гонял и руками за руль не держался… А когда мы курили с тобой крепчайшие папиросы «Байкал» у нас на пыльном чердаке? Весь чердак прокурили, а я потом зверски кашлял дня три или четыре. Поэтому я и в этот осенний вечер скажу тебе прямо: судьба каждого человека – это тебе не баран начхал. А какой ты наивный чувак и суетливый подручный, ты даже не подозреваешь. Ты не догадываешься, что свет вечерних московских огней – это дело вполне впечатляющее, хотя еще не весь мир и не все его окрестности. Огней много, а мир сложнее. А какие открытия всю жизнь поражали меня и будут еще поражать! (Тут он встал и вышел на середину комнаты.) Какие трагедии пережило все человечество! Как я с детства люблю Мэрилин Монро! Как упоительно длинными осенними вечерами поет Элвис Аарон Пресли! И до какой же степени возросло мое восхищение искусством и жизнью, когда я узнал, что скорость света проекционного луча потому такая высокая и с таким множеством мельчайших пылинок, что с 1895 года фокусируется на экране в виде голой женщины, выходящей из ванной!