Калинка-малинка для Кощея. Марина Сергеевна Комарова

тут же подхватил меня под руки.

      – Тш-ш-ш, Калинка-малинка, куда собралась? – обжёг он дыханием мою шею, и щеки запылали незваным румянцем. – Мы ещё не поговорили с тобой.

      Собралась было грубость сказать, но дверь Елькиного дома резко распахнулась.

      – Забираю тебе, глупая девка! – громогласно прозвучал приговор. – Не ходить тебе по земле, пока не исправишь содеянного!

      На пороге на мгновение показался смутный силуэт, растворился сизым дымом с черными прожилками и взмыл в небо. Позабыв, как дышать, я проводила его взглядом.

      Это ещё что за чудо-юдо такое? Меня окатило жаром, словно чьим злым взглядом, а потом всё вмиг исчезло.

      Дивислав положил руку мне на плечо, однако я рванула вперёд. Только быстро, алой искрой пустила вокруг себя обережную силу, чтобы защитила, если что.

      – Куда ты?! – крикнул Дивислав.

      Я отмахнулась и осмотрелась и влетела в дом.

      – Елька, Елька! – позвала охрипшим голосом.

      Но ни в просторных сенях, ни в добротно обставленной светелке девушки не было. Только брошена на столе вышивка да корзинка с нитками.

      Алая искра вдруг потухла и осыпалась на пол блеклым пеплом.

      – Совсем с головою не дружишь, чудесница, али про осторожность всякую позабыла? – неожиданно леденящим кровь голосом спросил Дивислав.

      Я быстро обернулась, собираясь высказать всё, что думаю. Однако, только глянув в жуткие светло-серые, почти мертвые, но полные неистового гнева глаза, прикусила язык. Тут перечить не стоит, а то придётся убегать через окно с криком: «Васенька, спаси меня!».

      – Сила моя меня хранит, – ровно сказала я, сама удивляясь тому, как спокойно это получилось. – А коль защитить хотел, то мог и первый пойти.

      Воздух вокруг словно стал тяжёлым и вязким, а глаза Дивислава страшно потемнели. Он медленно склонился ко мне, и показалось, что прошла вечность. Бледные губы дрогнули:

      – Значит, первым?

      Глава 4. Ворожка

      – Конечно! – не смутилась я, хоть сама знатно струхнула.

      Правда, задуматься об этом так и не удалось, потому что со двора вдруг донёсся женский вскрик. Не успели мы с Дивиславом и переглянуться, как в светелку вбежала пожилая светловолосая женщина в льняном платье с ухватом наперевес.

      Хотела было кинуться на нас, но, увидев меня, замерла у входа.

      – Калина… как же? Что тут происходит?

      Матушка Ельки, Алексина Волелюбовна, в отличие от дочки, женщина рассудительная и неглупая, но… немного порывистая. Это ж надо было за ухват сразу взяться. Впрочем, если она воров тут ожидала увидеть, то вполне логично, что она собиралась устроить им страшное.

      – Где Елька?

      Алексина Волелюбовна уже начала было сердиться. Всё же женщина, больше живущая сердцем, а не разумом, когда дело касается дочери… и хозяйства. Кстати, надо бы выведать, где она была, когда Елька рыдала у меня под дверью.

      – Это мне хочется спросить, где вы ходите! – холодно сказала я, заставляя её опешить. – Хорошо, что я с товарищем шла мимо, заметили, что