А я до сих пор жива. Исповедь особенной мамы. Irina Raymond

из пациентов не знал, почему я здесь. Только врачи. Напросилась в самую большую палату. Нас было шесть человек. Писала стихи, пыталась работать. Рядом был пруд. Много плавала. До изнеможения. Младший остался на хозяйстве дома один, потому как его невеста уехала отдыхать на море с подружками. Павел исчез из моей жизни совсем. Дениска звонил каждый день. Докладывал, как он справляется со всеми нашими звериками и своей работой. Я удивлялась его будущей жене. У жениха в доме горе, а Меланья на море с подружками. Хотя… Ни родители Меланьи, ни её многочисленные бабушки-дедушки не были ни на похоронах, ни потом у нас в доме ни разу… Зачем? Это чужое горе. И оно их совершенно не касалось. В больнице оказалось много молоденьких девчоночек и парнишек. Была удивлена. У всех свои трагедии. Я стала старшей сестрой, мамой, а где-то и нянькой.      Отключила свой мозг от себя. Не плакала. Совсем. Застыла. Молодёжь всегда была со мной. Психологи проводили групповые занятия. Выхаживали и вытаскивали из состояния «не могу и не хочу жить» обратно в цвет и в свет жизни. Но не всё зависело только от врачей и психологов. От нас самих очень многое зависело. Направление к дороге жизни показали, а пойдёшь ли ты по ней или нет, определяешь сам. Мой лечащий врач оставил мне возможность работать. И это спасало. Мои проекты. Дениска забирал меня домой на выходные, где было сложнее справляться с собой. Но… Сын нуждался в отдыхе от нашего большого хозяйства. Понимала. Я – мама. У меня ещё один сын. Здесь. На Земле.

                        Пощади меня нынче, Господи.

                        Не могу я пока умирать

                        Ещё сын у меня. Пусть взрослый…

                        Но ему я нужна. Я – мать.

                        Дай мне силы. Терпенья, волю.

                        Не о многом тебя прошу.

                        Я плачу нестерпимой болью.

                        Дай мне выжить в таком аду.

      На сороковой день Денис повёз меня к Димке. По дороге заехали за цветами. И тут сын изрёк:

      – Мам, не надо покупать на погост очень дорогие цветы. Их всё равно воруют.

      Меня обожгло. Дениска рассказал, что тот огромный куст белых лилий, которые мы отвезли перед моей больницей, а это всего две недели тому назад, украли. Так сказал папа Меланьи. Он ездил к своей маме и видел. Был конец июля. Цветов разнообразных огромное количество у женщин, что торгуют на улице. Купили много букетов у бабушек. Всё, что касалось моего старшего сына, било больно наотмашь. Со всей силы. Эта боль до сих пор, только теперь я могу взять свои эмоции в руки, как говорят. Раньше нет. Голову «сносило» моментально.

      В слезах доехала до Димки. С дороги ничего не было видно. Но я приготовила себя к такому низкому поступку людей– нелюдей… Иду.

      Боже, какое чудо я увидела, когда подошла ближе. Куст лилий стоял на месте. Только цветы из белых стали розовыми. Куст распустился весь, до самого последнего цветка и нежно розовел. Старший сын меня ждал. Не верила своим глазам. Но … Он был рядом.

                        Я до сих пор ещё не верю,

                        Что