Клан. Килан Патрик Берк

и получила новое имя, соответствующее новому постоянному обиталищу. В то время Люку было плевать, что он не вернется в низкие быстровозводимые ангары, где проходили уроки. Там слишком холодно зимой, слишком жарко летом, а другие дети относились к нему так, словно его забыл уехавший цирк. Однако с тех пор в его жизни были случаи и перемены, когда он жалел, что не продолжил учиться, хотя бы и дома, хотя бы и под руководством Папы. Но Папа, несмотря на хитрость, сам не был таким уж умным. Он мог тысячью разных способов поставить капкан на оленя, лису или человека, но если речь заходила о числах или географии, он только щерился, плевался и скандалил, чтобы скрыть собственное невежество.

      Люк мечтал о мозгах, особенно сейчас, не сомневаясь, что так ему было бы легче разобраться в мыслях, привести их в какой-то порядок, чтобы последовательно ознакомиться, изучить и понять. Чтобы спланировать побег.

      Но теперь смекалке его не спасти. Окно возможностей захлопнулось десять минут назад, когда они оставили за спиной горящую ферму Лоуэллов. Папа освободил одинокую лошадь, но та не двинулась с места из темного денника, и он оставил ее там, рассудив, что, если она и сгорит по тупоумию, все равно от нее никакой пользы никому не было бы. И, судя по жилистому виду кобылы, даже если она образумится и убежит, много мяса они не потеряют. Свиньи – другое дело, Лоуэлл их откармливал. Впрочем, даже если бы не его старания, свиньи – такие находчивые твари, что скорее сожрали бы друг друга, чем померли с голодухи. Тощая свинья – такая же редкость, как яйца у пугала. С помощью Аарона и Люка Папа загнал их в угол и ловко перерезал глотки. Теперь они лежали в холщовых мешках и истекали кровью в кузове пикапа, который уже достиг подножия холма и круто повернул в сторону. Жилье доктора Веллмана – такое же старое, как ферма Лоуэллов, но не такое заброшенное, – встало перед ними в конце извилистой гравийной дорожки.

      – Тама кто-то есть, – сказал Аарон без нужды, потому что все и так видели человека перед открытой дверью дома на фоне золотого света изнутри. В обеих руках он что-то держал. Один из предметов показался Люку тонкой книжкой. Второй ловил и искажал свет из дома, из-за чего казалось, что бутылка полна разъяренных мотыльков.

      – Видать, драться удумал, – сказал Аарон, и Люк взглянул на него, заметив удовольствие на лице брата. Обычно он разделял его возбуждение при мысли о том, что произойдет, но не сегодня.

      – Видать, помереть удумал, – пробормотал Папа, когда фары омыли старика, вынудив того прищуриться и поднять руку с бутылкой, закрываясь от света. Папа притормозил, но горящие фары не выключил. Потом заглушил двигатель и посидел немного, вглядываясь в доктора.

      Люк чувствовал, как ревет сердце. Как соприкасается голыми локтями с локтями брата. Аарон тоже дрожал, но по другой причине.

      В тесном пространстве между передними сиденьями и окном кабины гудели два электрических шара энергии – близнецы, от нетерпения которых пикап слегка раскачивался. Пальцы Джошуа вцепились в спинку сиденья Люка. Он слышал частое