Клан. Килан Патрик Берк

самый лучший в жизни. Лошади остались со мной, тоже довольные, паслись себе в теньке, пока солнце садилось. Я, мож, даже закемарил.

      – А где была Сюзанна?

      Лежачая Мама уже знала ответ. Она слышала эту историю тысячу раз, но не уставала от нее. Она понукала его, в нетерпении ожидая важной части – когда все пошло не так.

      – Где-то в лесу, – угрюмо ответил Люк. – Я думал, она ушла домой, когда ей надоело гонять Аарона.

      – Но она не ушла.

      – Нет.

      – Где она была?

      – Там, со мной, но я это понял, только когда она вышла из лесу и окликнула меня.

      – У твоей сестрицы были такие красивые платья, да, Люк?

      – Да, Мам.

      – Многие я шила сама. В каком она была в тот день, Люк? Я позабыла.

      – Розовенькое.

      – Ничего-то ты не забываешь. А что на ней было, когда она вышла из лесу и окликнула тебя?

      Люк ответил тихо:

      – Ниче.

      – Не слышу.

      – Ниче, Мама. На ней ниче не было.

      – Небось ты удивился.

      – Удивился.

      – Как-как?

      – Удивился, Мама. Я не понял, зачем она разделась. Решил, мож, она купалась в ручье, как обычно, отмывалась от опоссумовских кишок, а Аарон упер ее одежду, – а то она вся была мокрая.

      – Продолжай… – поторапливала Мама.

      – Я спросил, чего это она без одежды, а она, мол, больно жарко, платье ей все перепачкали, вот и пошла купаться. Я грю, если ее кто так увидит, беда будет. Она грит, никого тут нету, а потом подходит ко мне и давай расстегивать ремень. Я сказал ей прекращать, что она с ума сошла, а она не прекратила. Сорвала с меня все, пока не добралась до… – Тут он снова проглотил слова, вставшие комком в горле.

      – До чего?

      – До письки, Мам. Она взяла ее в рот, а я ниче не мог поделать.

      – Мог, но не хотел. Твоя распутная сестра приняла тебя в рот, а тебе и понравилось, верно?

      Люк кивнул. Сказать по правде – и он никогда этого не отрицал, потому что был не способен на ложь, – ему понравилось, и понравилось очень, несмотря на то что он понимал: они с сестрой, которая была старше, хотя и всего на год, занимались чем-то противоестественным, хуже того – богохульным. Но он оказался не в силах остановить странное, пугающее, но неудержимое течение ощущений, которое вызвали ее губы, когда она начала сосать. Казалось, она высасывает все плохое: страхи, переживания и боль, – которые он носил в душе с тех пор, как узнал все о мире, в котором появился на свет. И когда он пролил семя, ему показалось, что в его яйцах будто взорвался динамит, который разорвет его на кровавые клочки. Он лежал, тяжело дыша, пока невероятное, ужасающее ощущение сходило на нет, а член обмякал. Затем он уставился с открытым ртом, как сестра поднялась, сплюнула и отправилась к ручью. Вскоре он последовал за ней, намереваясь спросить, что произошло и почему. Он был уязвлен, немного зол, но больше сбит с толку, и произошедшее будто похитило краски из мира, омрачив его тайной, которую нужно решить. Он увидел, что Сюзанна моется в прохладной