Дайте мне обезьяну. Сергей Носов

смоделировать первую встречу с ней, по возможности универсального плана, потому как она на сегодняшний день пока что абстракция, претендентка не задана. В красивую, простую и трогательную воплотить историю. Чтобы эту историю прочитавший (будет опубликована) или услышавший (будет озвучена) непременно захотел пересказать ближнему, точнее, захотела бы непременно пересказать ближнему, потому что прочитавшая и услышавшая, что точнее, это женщины, женщины – на них весь расчет!.. Но и чтобы у черствых мужиков что-то там внутри тоже вот так шевельнулось – вот как должно.

      Все-таки ближе к ночи он подустал. Реальный Богатырев не оставлял никаких зацепок.

      Тетюрин бухнулся на кровать в одежде – от Катьки ему бы влетело за это. Мысленно он услышал ее резкий голос: «А ну кыш!» Но мысленному голосу Тетюрин не подчинился.

      Плакатное изображение Богатырева висело на стене. В расчете на вдохновение Тетюрин пялился на малосимпатичное лицо Леонида Станиславовича. Не вдохновляло.

      Интересно, икается ли ему сейчас? Чувствует ли г-н Богатырев, что готовятся ему, грешным делом, корректировать пути провидения? Что-то все-таки есть в этом от колдовства – часть себя спроецировать на другого.

      Часть… Доля… Жребий…

      А поскольку не вдохновлял Богатырев Тетюрина, то и Тетюрин, глядя на Богатырева, думал уже не о Богатыреве, а сам о себе – о своей части, о своей доле, о своем жребии.

      По части уличных приставаний, самовыраженческих стандартных инициатив и соответствующих репрезентаций сам-то он, строго говоря, не был мастером. Он уважал значение начальных условий, задаваемых обстоятельствами, более полагаясь на подарки судьбы, чем на вменяемость своих жестов.

      Хорошо: знакомство как жанр. Тетюрин и Катя.

      Фабула, она, коль скоро речь зашла об их конкретном знакомстве, не отличалась в данном конкретном случае оригинальностью. Нет, сказать, что эстетическое чувство Тетюрина как персонажа было оскорблено ходульностью сюжета, конечно, нельзя, однако кое-чему он все-таки изумлялся. Не как персонаж, а как зритель собственной драмы.

      Ну ведь очень банально, нарочито банально. Через собаку. Причем с крайне банальным именем – Тим.

      Пропала – нашлась. И не свою потерял Тетюрин, а собаку сестры; нашла девушка Катя.

      Некоторую неповторимость целому, как им и следует, придавали детали – Тетюрин вспоминает: вы всем дверь открываете не спрашивая? – а она говорит, я же знала, что вы; и что был коридор и много дверей, и шла соседка-старушка, в халате, как тень, двумя руками держась за тарелку, перегороди ей дорогу Тетюрин – прошла бы сквозь него; а на столике около телефона лежали «Основы клинической симптоматологии», и он сразу догадался, где она учится… А когда он взял на руки Тима, зазвонил в комнате Кати будильник, о чем они потом часто вспоминали, потому что будильник должен был звонить, по идее, в семь утра, а не вечера…

      А когда он ехал к ней в маршрутном такси (тоже ведь предзнаменование), на город неожиданно обрушился шквальный ветер, не имевший отношения к делу, – листья, пыль, мусор, бумажки, от всего этого небо стало серо-коричнево-пестрым,