Хранительница границ. Екатерина Владимировна Федорова

нормальное жилье, мама поживет у тебя.

      – Да ладно? – Изогнув бровь, я упрямо сложила руки на груди. – И вас ничего не смущает?

      – Маша не начинай. – Предупреждающе проговорила мама, но меня уже понесло.

      – Ничего, что я уже взрослая и вполне могу сама решить с кем мне жить?

      – Взрослые люди не просят у родителей деньги на обучение просто потому, что захотели учиться именно так, а не иначе.

      Грубо, пап, грубо. От этой фразы у меня сразу же закончились все аргументы. Словно под дых дали. Судя по тому, как осуждающе мама посмотрела на папу, ей эти слова тоже не понравились. Отец и сам тут же попытался исправиться, но дело сделано. Смысл еще что-то говорить. То, что он всегда не одобрял мою влюбленность в архитектуру я знала, но чтобы вот так, попрекнуть меня сделанным выбором? Не ожидала. Обиженно уставившись в окно, всю остальную дорогу молчала. Фиг с ней с этой бабкой, потерплю.

      – Постой. – Припарковавшись, отец остановил меня уже на улице.

      – Что? Еще кого-нибудь нужно приютить?

      Наверное, со стороны сейчас я больше всего напоминала ежика, такая же колючая и нервная. Понимаю, что поступаю неправильно, по-детски, но ничего не могу с собой поделать. Сказанные в сердцах слова неожиданно сильно ранили. Поэтому едва сдерживаюсь, чтобы просто-напросто не развернуться и не уйти.

      – Прости, погорячился. Просто. Баба Дуся… – Впервые вижу папу смущенным, сердце потихоньку начинает оттаивать. – Она всегда сваливается, как снег на голову.

      – Переживем. – Уже уверенно улыбаюсь, но из объятий аккуратно выскальзываю. Не хочу, чтобы нас кто-нибудь видел, здесь коллектив такой, еще полгода обсуждать будут с кем это я обнималась. Поди потом докажи, что ты не верблюд. Мне то пофиг на сплетни, но дети то слышат, выводы свои делают. – Ладно, я побегу.

      – Давай, удачи.

      В группе меня ждет неожиданное известие – нашелся человек, который решился взять Ольку на воспитание. Вот только окончательно выздоровевшая девочка почему-то не особо радуется по этому поводу, все больше предпочитая жаться к моим ногам. Не выдержав, отвожу ее в сторонку.

      – Эй, ты чего загрустила? У тебя теперь свой дом будет, семья…

      Договорить я не успеваю, малышка заливается такими горючими слезами, что единственное правильное поведение сейчас, обнять ее покрепче. Никогда не умела утешать детей. Да и не нужно было мне это раньше. С многочисленными племянниками было проще, заплакал – отдал родителю или бабушке, пусть разбираются. В детском доме же сразу выбрала с детьми свою собственную тактику поведения – я веду себя с ними исключительно, как со взрослыми, разумными людьми. Вот и сейчас решила действовать также.

      – Слезы вытри! – Чуть повышаю голос. – Смотри на меня! Причины того, что ты не хочешь идти в дом к этому человеку есть?

      – Да. – Все еще хлюпая носом говорит малышка.

      – Какие?

      – У него глаза страшные. Я боюсь.

      – Глаза страшные? Ты серьезно? (Девочка уверенно кивает) Ну пойдем, посмотрим, что уж там такого страшного.

      Ожидая