Незадолго до ностальгии. Владимир Очеретный

не всегда получается, – покачала она головой, – по крайней мере, сразу. Нельзя же сказать: «Таких, как вы, я терпеть не могу». Обычно минут пятнадцать гоняю по теньмометру, записываю показания, составляю ментальную карту, а после говорю что-то вроде: «По-видимому, это случайные десять миллионов: если вы их потеряете, ваша тень не удлинится». В качестве эксперимента предлагаю временно перевести их на мой счёт и самим убедиться. Как правило, этого хватает.

      – Хитро! – Киш рассмеялся.

      – Но однажды это не сработало, – уточнила она, словно возразив самой себе. – Он вернулся и закатил скандал: «Я потерял эти десять миллионов, и моя тень выросла на целый этаж!» Орал, что из-за меня над ним всякие козлы, трын-трын-трын, и что моё место на трын-трын-трын, и что он мне это устроит. Короче, вёл себя по-хамски – пришлось его выставить.

      – И он… выставился? – изумился Киш. – Сам?

      В его голове уже промелькнули беспощадные «бац-трах-шмяк-плюх!», после которых чванливый толстяк униженно покидал картинку, а спасённая Варвара…

      – Ну, это было несложно, – она сделала крохотный глоток кофе, не столько поднимая чашку, сколько склоняясь над ней. – Я сказала, что его реакция многое объясняет: если вместо того, чтобы держать удар судьбы, он предпочитает орать на тенетерапевта, словно не тень выросла, а пенис уменьшился, то… Он, конечно, опешил, но ушёл, пообещав мне разные неприятные трын-трын-трын.

      – А дальше? Больше не появлялся? – спросил он, хмурясь.

      – Почему же? Появился, – невозмутимо продолжала она. – С огромным букетом. Вроде того что: собирайся, мы женимся, у тебя всё равно никого нет, я это выяснил, выходи за меня замуж, короче.

      – А вы? – спросил Киш ревниво.

      – Всё это очень лестно, сказала я, и он видный мужчина, но у меня принцип: я никогда не выхожу замуж за клиентов. Слыхали такое слово – «увы»? Вот это оно самое.

      – А он? – внимательно следил за сюжетом Киш.

      – Вначале он, конечно, не поверил: думал, я ломаюсь, кочевряжусь, набиваю цену. А потом его задело, вспылил, весь раскраснелся: у тебя нет выбора – или выходишь за меня, или к тебе больше ни один мужик и на километр не подойдёт, уж он это обеспечит. Так что останусь одна до скончания века…

      – Подонок, – сказал Киш, – конченый подонок.

      – Да нет, что вы, он милый, – не согласилась Варвара, словно заступалась за своего невоспитанного, но обаятельного пса, – просто к нему нужен подход. Я сказала: хорошо, раз так, то я согласна…

      – Согласна?! – не поверил своим ушам Киш.

      – …но с одним непременным, – она снова склонилась над чашкой, – условием: он сам передумает жениться.

      – Почему? – удивился Киш.

      – Ага, – кивнула Варвара, – он тоже спросил: «Почему это? Ты это о чём, крошка?» Ну как почему, сказала я. Потому что у меня противный характер, я страшно расточительна и капризна, я его вмиг разорю и доведу до неврастении, к тому же у меня дурацкая привычка начинать смеяться в спальне в самый неподходящий момент. Короче, говорю,