Сага о Рождённом Землёй. Меир Ландау

ты, царь Эней, падёшь от вишнёвой косточки брошенной в твою сторону наглым мальчишкой, пришедшим мстить. А Тагу послужат Солнце и Месяц, и Зори и Звёзды, и Дни и Ночи. Он воссядет на престоле, на который не садился ни один смертный и возложат на его голову боги небесные Венец, который выше их венца Славы и Силы во сто крат! И твои потомки тебя забудут, но Таг станет отцом народа своего.

      – Так чьей станет Троя! – вскричал Эней в ответ.

      – Глупый мальчишка! – рассержено ответила Сивилла, – да тебя только власть и беспокоит! Хочешь Золотого Трона? – получишь его подобие набитое просом! У Тага вдесятеро больше мудрости, чем у тебя, великовозрастного дитя! Ты троянским царём не станешь никогда! Им станет Таг!

      – Но ты же говорила только что обратное! – уже закричал Эней.

      – Помни о косточке, брошенной наглым мальчишкой пришедшим мстить, – ответила тихо Сивилла, поднялась и поковыляла за алтарь.

      – Сивилла! Сивилла! Эта косточка, что, она меня убьёт? – хотел было броситься вдогонку Эней, но остановился…

      – Таг воссядет на Золотом Троне праотцов, и наречётся спасителем рода русоголовых, – бормотала старуха, – ибо он от рождения царь царей и господин господствующих и власть имеющий на вечные времена…

      Пророчество Сивиллы повергло Тага в ужасную гордость. Он даже подпрыгнул от радости. Ему предстояло стать всемогущим царём и возможно, даже царём всего мира! Сама Сивилла назвала его царём царей! Но самое главное, что радовал Тага ещё больше, так это то, что она ужасно разозлила Энея! Видел бы кто его кислую морду, тоже повеселился бы!

      Эней, «обладатель кислой морды», на самом деле ничуть не расстроился. Он считал, что судьбы делают сами люди, а послушать ворожбу разных святых старух и дедов всегда было интересно. По крайней мере, это напоминало мамины сказки. Он махнул вслед Сивилле рукой и отойдя подальше, присел на лавку важно скрестив руки на груди, стоящую под квадратной колонной…

      Таг остался один. Из-за алтаря послышалось пение гаруспиков, чьи-то печальные вздохи и причитания по чьей то горькой судьбе.

      Мальчик обернулся и увидел, что Эней довольно далековато и как всегда с обиженным взглядом и задумчивый, возможно, даже злой. А чего он обижался? Чего обижаться неизвестно на кого? Ведь Сивилла предсказала не ему плохую судьбу, а Тагу хорошую и счастливую! Да и не хотел Таг становиться царём. Если бы Эней попросил его: «Таг, можно я буду царём?», – то Таг бы не задумываясь, отдал бы ему всё царство и Золотой Трон в придачу! Не хотел Таг садиться на этот Золотой Трон. Он был огромный и холодный. А Таг был маленький и жуть как боялся холода. Да и скипетр с державой были не для его силёнок, тяжелы и огромны. А корона, скованная из семи диадем семи разных царств, когда-то захваченных его далёким предком, этим самым Лабарной, не то что бы на ушах висла, а даже на нос падала…

      Таг обернулся на жертвенник, посмотрел на дымящегося телёнка и подумал: «Хорошо бы было, если бы я никогда больше не обижал