Старчество на Руси. монахиня Игнатия (Пузик)

который мог бы вдохновить современного человека.

      Старчество в других русских обителях

      Кто желает Царства Небесного, тот богатства Божьего желает, а не Самого еще любит Бога.

      Хотящий без откровения своих помыслов жити много борим бывает, и рождаются в нем разновидные суетные помыслы и страсти: якоже лоза непосекаемая многие прозябает отрасли, сице и послушник, аще не открывает старцу своему на посечение всех помышлений и деяний.

Из поучений старца схимонаха Зосимы Верховского

      Наше посильное вникание в старческое делание в прославленных иноческих обителях и даже сама оценка роли великого преобразователя монашества старца схиархимандрита Паисия были бы неполны, если бы мы не остановились на образах старческого подвига в отдельных монастырях (и лесах) нашей родины. Помимо подвига старца Паисия Величковского с его великой лаврой, старцев Оптиной и Зосимовой пустыни, в лесах России и Сибири зрели души великих рабов Божиих, которые, обретая в своем уединении и подвиге Бога, сами становились руководителями душ человеческих ко спасению. Число этих имен несомненно велико, их всех невозможно коснуться в пределах ограниченного очерка, но мимо отдельных пустынных старцев пройти нельзя.

      Здесь прежде всего встает имя великого в своем смирении, а также в своем значении для православного русского человека преподобного Серафима Саровского, ставшего подвижником всея России и ее чудотворцем. Многим известны те строки жития преподобного Серафима, где проявлялась великая мудрость и прозорливость старца в его руководстве душами человеческими. Вот непостижимый в своем величии рассказ о том, как за послушание старцу Серафиму ради великой цели построения обители вместо своего брата умирает Елена Мантурова.

      «“Ты всегда меня слушала, радость моя, – сказал Преподобный, когда Елена пришла к нему, – и вот теперь хочу я тебе дать одно послушание… Исполнишь ли его, матушка? <…> Михаил Васильевич, братец-то твой <…> умереть надо ему, матушка, а он мне еще нужен <…> Так вот и послушание тебе: умри ты за Михаила-то Васильевича, матушка!” “Благословите, батюшка!”, – ответила Елена Васильевна смиренно и как будто покойно»[150]. Тут же Елена Васильевна слегла и скоро начала кончаться. «Бога человекам невозможно видети, – тихо и сладко пела блаженная при своем исходе, – на Него же не смеют чини ангельские взирати»[151].

      1

      Непосредственно в Высоко-Петровском монастыре

150

Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря Нижегородской губ<ернии> Ардатовского уезда с жизнеописанием основателей ее: преподобного Серафима и схимонахини Александры, урожд<енной> А. С. Мельгуновой. Составил Архимандрит Серафим (Чичагов). СПб., 1903. – С. 418.

151

Ср. Там же. – С. 423.