Долгий путь скомороха. Книга 2. Софья Орех

опять поклонился скоморох.

      – И людишки твои могут изъясняться по-итальянски?

      – Могут, сударь, могут, не извольте беспокоиться, – в третий раз деревянным голосом ответил скоморох и вновь поклонился.

      Малюта Скуратов довольно оскалился:

      – Кто у вас тут за старшего? Живо ко мне! Разговор есть, – скомандовал он.

      – Сию минуту, сударь. Я вам сейчас пришлю старшего, – опять поклонившись ему, ответил скоморох и исчез за занавеской шатра. Там Ратмир кивнул ожидавшим его скоморохам и подошёл к старику Никифору:

      – Никифор, сегодня ты за старшего. Так надо, – тихо произнёс он, не снимая маски. – Иди, разговаривай с ним. Это – Малюта Скуратов. Но ты его зови Григорием Лукьяновичем, так ему больше нравиться…

      – Почему не ты сам? – растерялся тот.

      – Он меня знает как другого человека. Никак нельзя ему открыться. И так он уже ранее меня за шпиона принимал.

      – Что нужно-то от него? – заволновался Никифор.

      – Думаю, что будет звать представлять потешки на царском пиру.

      – На царском пиру?! – тихо ахнули скоморохи.

      – Ты должен дать ему согласие и узнать, когда туда нужно явиться. И запомни всё, что он тебе скажет, – Ратмир взял старика Никифора за плечи и вытолкал его из шатра.

      – Что-то ты долго собирался, старый чёрт! – раздражённо прикрикнул на старика Никифора Малюта Скуратов. – Поди сюда и слушай меня внимательно. Вы тут итальянские картинки и песни представляете. Язык знаете.

      – Да мы, барин Григорий Лукьянович, на разных языках представлять можем, – поклонился ему в пояс старик Никифор. – Хочешь – на итальянском, хочешь – на аглицком или немецком…

      – Откуда меня знаешь? – прищурился тот.

      – Так добрая молва – она быстро в народе разносится, – опять поклонился старик Никифор.

      – Добрая?! Обо мне?! – настороженно посмотрел на него царский опричник. – Ты, старый пень, ври да не завирайся. Мне мои людишки докладывают, какая молва обо мне в народе идёт. Да только меня это не сильно печалит.

      – Прости, Григорий Лукьянович, хотел как лучше, – старик Никифор, подобострастно сложив руки лодочкой на груди, приблизился к черному скакуну, на котором величественно сидел Малюта.

      – Жизнью, видать, хорошо битый. Потому и ведёшь себя разумно, – ухмыльнулся тот. – Слушай меня внимательно, старик. Через день к царю прибывает посланник папы римского на поклон. Так наш кормилец-государь желает потешить его при своём дворе разными итальянскими штучками. Певцы, художники там и прочая итальянская нечисть. И приказал найти скоморохов, представляющих на итальянский манер. А вас мне сегодня, видать, сам Бог послал. Потому готовьтесь быть через два дня при дворце. Всем быть и представлять так, чтобы наш Великий государь и посланник папы римского были довольны. Понял?! Иначе узнаете у меня почём фунт лиха! – Малюта Скуратов погрозил старику Никифору большим кулаком.

      – Не изволь беспокоиться, батюшка Григорий Лукьянович! –