Сердце Хрустальной Принцессы. Кармаль Герцен

что ты не знала! – защищался Филин. – И что, я должен был сходу всю ее биографию рассказать? И я, между прочим, не сплетник.

      – Да я не о сплетнях говорю, – возмутилась Ки. – Но я же… я своими неосторожными словами сделала ей больно.

      Филин помотал головой.

      – Ты не виновата. К тому же, Дайана сказала – ей хуже оттого, что все вокруг молчат. Делают вид, что все нормально. А это ненормально – мамы не должны исчезать.

      – Да, – глухо сказала Ки, подумав о своей маме. Если бы она исчезла, у Ки сердце бы разорвалось.

      Уроки тянулись как резина, да и мысли были совсем не об учебе. Стены… они знали что-то о Дайане Морэ – что-то из ее прошлого и настоящего. Вот только… Ки не умела говорить с духами – расспрашивать, уточнять. Она умела только слушать.

      Дурацкий, бесполезный дар, приносящий только неприятности.

      Ки еле досидела до конца занятий. Записки Филина, в которых он рисовал смешных монстриков, сворачивал и бросал ей на парту, явно пытаясь отвлечь, преследующие ее со вчерашнего дня настороженные шепотки и взгляды, сами уроки – все отошло на второй план.

      В автобусе она сидела, притихшая, чем встревожила Филина.

      – Эй, ну ты чего?

      Ки лишь отмахнулась и уставилась в окно. Она и сама не знала, отчего так сильно расстроилась.

      Оказавшись дома, тут же бросилась в мамину спальню, которая после вчерашней перестановки выполняла и роль кабинета тоже. Дейдра работала внештатным журналистом довольно известной в Глероме газеты и каждый день по несколько часов работала над очередной статьей.

      – Мам, Дайана придет сегодня к нам на ужин, – радостно объявила Ки. – Или одна или с папой.

      – О, это же отлично!

      Дейдра, едва дописав предложение до точки, тут же вскочила. Ки хорошо знала свою маму, чтобы понять: сейчас она будет заново передраивать весь дом, чтобы не осталось ни пылинки, ни соринки, а потом бросится наготавливать ужин на несколько блюд – чтобы каждый мог выбрать то, что пожелает. Ки покачала головой.

      До прихода Дайаны она успела сделать домашнее задание и даже прибраться в комнате – на случай, если гостья туда заглянет. Когда в дверь позвонили, Ки сбежала по лестнице, чтобы открыть самой.

      На пороге стояла Дайана, а рядом с ней – высокий мужчина с темно-русыми волосами. Статный, серьезный, с волевым подбородком и задумчивым взглядом карих глаз. В Алистере Морэ чувствовался особый шарм, и если бы Ки вдруг вздумала назвать это красотой, то красотой мрачной.

      – Алистер! – раздалось за ее спиной радостное.

      Хмурое лицо мистера Морэ просветлело.

      – Дейдра, бог мой! Ты ни капли не изменилась!

      Последовали теплые дружеские объятия. Дейдра отстранилась, взглянула на Дайану, улыбаясь.

      – Надо же, ты покрасила волосы! И линзы… Ты мне, конечно, и темненькой нравилась, но тебе идет!

      Ки удивилась – значит, вся красота Дайаны – ненастоящая? Та вдруг разом помрачнела. Не хотела, чтобы кто-то узнал ее секрет?

      – Алистер… Ки сказала мне… Мне так жаль!

      Он кивнул, сказал тихо:

      – Спасибо,