Первый император. Сборник. Станислав Владимирович Далецкий

чулках и ботинках с серебряными пряжками. На голове царя была треугольная шляпа с отворотами, а на боку, на поясе, висела шпага.

      – Точно царь, – подумал Сашка, и, скрывая робость, поклонился, сказав: – Теперь, вблизи, мы видим, что есть Вы царь настоящий и потому просим прощения, что не признали Вас издалека.

      – Ладно, холопы, обиды не держу, – сказал Петр и продолжил, – Девок поблизости не видели? Я хотел заломать здесь девку и вам бы дал попользоваться. Небось девку еще и не пробовали?

      – Куда нам! – сокрушенно ответил Сашка, поймав настроение царя, – блудные девки не даются даже за деньги, опасаясь быть битыми плетьми за грех с отроком, вот и приходится ублажать свою плоть другими делами. Я уже и рукоблудием пользовался и содомитским грехом баловался, так глядишь, и до блудной девки как-нибудь доберусь.

      – А что есть содомитский грех? – заинтересовался Петр.

      – Это когда с козой, например, грешишь, по-собачьи, или отрок с отроком – тоже по-собачьи.

      Я, вот, с соседской козой согрешил, когда она в наш огород забрела и капусту хрумкала: так я ей ноги задние в отцовские сапоги засунул, чтобы не ударила случаем, и нате-будьте, оприходовал козу за милую душу. Жаль, что сосед увидел мои занятия с козой и пожалобился отцу, что я козу ему испортил. Отец бил меня смертным боем за этот грех и пришлось мне бежать из отцовского дома, – охотно пояснил Сашка и добавил, заметив интерес царя, – Я могу за пятак подставить свою задницу кому угодно – меня не убудет, а плоть утихомирится не хуже, чем после девки.

      Петр еще не пробовал содомитского греха, а потому, приказал: – Давай холоп, подставляй царю задницу, я тебе за это рубль серебром жалую. Сашка покорно скинул портки и согнулся, опершись на поваленную березу. Петр тоже сбросил панталоны и, примостившись сзади, занялся содомитством. Сашка, скривившись, терпел: милость царя оказалась несколько болезненной, но и рубль серебром на дороге не валяется.

      Закончив дело и получив удовлетворение, Петр сказал: – Действительно, получается навроде девки, только запах другой. Эй, Федька, поди сюда и оботри мне срамное место.

      Федор, который наблюдал за всем действом издали из куста орешника, покорно вышел, протер Петру его мужскую плоть и снова удалился под куст.

      Петр надел панталоны и довольный тем, что впервые совершил новый грех, дал холопу рубль, добавив: – Вот ты холоп, а обучил царя новому действу, не пожалев задницы. За это будет тебе моя милость. Ты чей будешь холоп? – Я есть Алексашка Меншиков, отец мой конюхом в Кремле числится. Он вольный человек, а потому и я вольный. Только отец мой дерется сильно, когда выпьет вина хлебного и потому я от него утек, а теперь мотаюсь по Москве, и живу, где придется, пользуюсь людской милостью.

      А это мой приятель, крестьянский сын Лешка Бровкин, он отстал от отца на ярмарке и не знает дороги домой – вот мы вместе с ним и кусочничаем.

      Раз вы вольные люди, то беру я тебя Алексашка и тебя Лешка в свои потешные войска: ты Лешка будешь барабанщиком, а ты Алексашка будешь при