Последний герой. Князья и воины. Любовь Сушко

я тревожить тех, кто не рожден еще, – запротестовал бес, и не понятно было не хочет ли он делать этого, или ничего такого сделать не может.

      – Тогда на отца его не мешало взглянуть, – Демон был страшно упрям, и просто так отступать не собирался.

      – Хорош был князь Ярослав, да только время ему самое скверное досталось, – заявил бес, и непонятно было, собирается ли он его призывать или нет. Сам он тот момент думал о князьях, которые вдруг все бросали и становились неожиданно монахами. Заблуждались они, но почему не один и не два именно так снова и снова поступали?

      Он и на самом деле не мог понять, как можно, бросив все, уйти в пустыню, и оставаться там один на один сами с собой. Чего хотели они, о чем думали в те минуты. Никогда не поймет он такого поворота. Призрак, мираж, который никогда не откроется их взору, разве стоило ради этого от жизни отказываться, сколько бы ее еще не было отпущено. Но и там их ждало разочарование. Не смогут они до конца поверить в то, что он существует. Теперь уже не старый князь, а дочь его Феодосия, та самая, о которой они только что говорили, появилась перед ними в своих белых одеждах. Она изменилась почти до неузнаваемости. Где же прекрасная, обаятельная княгиня была теперь? Какими грустными и непроницаемыми стали ее глаза, как отрешена и далека она была теперь, словно того самого бога узрела.

      Но бес то точно знал, что ничего такого не могло произойти с нею, да и ни с кем другим в этом мире. Тогда что же?

      ГЛАВА 9 МАТЬ И МОНАХИНЯ

      Знала ли она, что сына прекрасного родит и отдаст его на растерзание людям или неведомо ей это было? Да и как угадаешь, кто из всех ее сыновей станет тем единственным о приходе, которого в этот мир так долго и упорно все говорят. Чаще всего свой взор она на Андрея обращала, он самолюбив и честолюбив, так хорош и обаятелен, и доказал, что своего всегда добьется. До добившись, как -то сразу уходит в сторону и теряет интерес к своим завоеваниям. Много раз она говорила ему о том, что нельзя быть таким беспечным, что завистники, и те, у кого он отнял что-то ценное, вряд ли станут с этим мириться, жизнь – борьба, до бесконечности. Но он ничего такого и слушать не желал, а только по-своему жить собирался, никто ему не указ. Александр. Она почему-то боялась в этом смысле о нем думать. Как-то тревога душу ее обвивала странной пеленой, когда она взирала на него спокойно и радостно. Остальные пока еще малы, и много воды утечет прежде, чем что-то определенное о них сказать можно будет.

      Но чаще всего в снах ее, то спокойных то тревожных приходил к ней отец ее. И она с тревогой думала о том, что он хочет покинуть ее на земле и на небесах, или зовет ее куда-то в неведомую даль. Но она не понимала, как можно бросить сыновей, пока ты еще жива, и в монастырь к призракам уйти? Они не поймут этого, когда женщина отмаливала своего ребенка и готова была со всеми духами сцепиться – это одно. Но чтобы ради бога от сына отказаться, монахиней стать – странно все это было.

      Вот потому на прощание