Рассказы Виктора Агаркова. Анатолий Агарков

с ринга чемпионом, он повернулся ко мне спиной:

      – Случай. На Россию не надейся.

      Поэтому, переехав в новый район, я нашёл другой зал и нового тренера.

      Этот сразу заявил:

      – Готовимся к России.

      Но это тема другого рассказа, вернёмся к злополучному дню.

      Шагали мы втроём из школы (для простоты: лицей, лицей – надоедает). Мои новые друзья – Димка Быков и Серёжа Жуков трепались, как всегда, а я молчал и улыбался. Друзьями мы стали не общностью интересов, а просто живём рядом, ходим вместе в лицей, там общаемся. Дома у каждого своё.

      Бычок по секрету открыл, что мечтает стать частным детективом. Конечно, логика мышления у него есть, не отнимешь. Мозгами пораскинуть, преступника вычислить – это хорошо для какого-нибудь аналитика убойного отдела. А частному детективу, как утверждает классика жанра, надо ещё уметь бегать, прыгать, драться и стрелять. С этим у Бычка никак.

      Потом ему щенка подарили – немецкую овчарку.

      – Помощника выращу, – заявил Димон. – Следы брать, преступников обезвреживать.

      – Кому-то надо, – согласился я, намекая на его физические возможности.

      Бычок возил овчарёнка в собачий питомник, где его натаскивали служебным премудростям настоящие инструкторы.

      Жучок был евреем по наружности и по крови. У него там, в семье что-то не заладилось, и в какой-то момент урождённый Сергей Фрицлер стал Серёнькой Жуковым. Учился он хорошо, как и положено потомку Моисея. Был худощав, сутул и так бледен лицом, что преподаватели нередко волновались:

      – Жуков, с тобой всё в порядке? А то иди домой – уверен (а) то, что мы сейчас будем проходить, ты уже знаешь.

      Раньше, до меня, они совсем никак не пересекались – появился я, и создалось наше трио. Они тянулись ко мне и ревновали друг к другу. Бычок сказал – конечно, по секрету – они даже подраться хотели, чтобы выяснить, кто будет со мной дружить. В первые недели знакомства не вылазили из нашей квартиры, провожали меня во дворец спорта и терпеливо ждали конца тренировки.

      Потом Бычок увлёкся своим щенком, а когда он подрос, заявил:

      – Я теперь никого не боюсь.

      И гулял ночами в парке Гагарина, осматривая тёмные кусты и закоулки, бросаясь на любой подозрительный шорох.

      В последнее время Жучок тоже нашёл себе какое-то занятие – стал где-то пропадать. На уроках был рассеянный. Случалось, мог запеть вдруг или заговорить с кем-то не присутствующим. Учителя тихонечко отправляли его домой с провожатым, и качали в спину головой.

      – Мужики, мне нужна работа, – объявил я. – Думайте.

      Расспрашивать, уточнять они не стали – были в курсе моих последних злоключений. Посыпались предложения и их критика.

      – Можно машины мыть на стоянке и у светофора.

      – Это для мелюзги.

      – Тогда машины разгружать, вагоны на базе какой-нибудь.

      – Напарник нужен.

      Оба съёжились под моим вопрошающим взглядом – ни физических возможностей, ни духовных желаний пойти в грузчики они