Аллегро с Дьяволом – II. Казань. Юрий Вячеславович Селивёрстов

было испорчено – на целых три минуты. «А и бог с ней, все равно отношения не заладились с самого начала», – мысленно махнула она рукой и успокоилась.

      Перед обедом к ней подошла сестра-хозяйка Резеда. Когда-то они проучились вместе на первом курсе медицинского – тогда еще института. Потом Анастасия ушла в академический в связи с рождением Наташи, и их судьбы разошлись. Резеда также ушла в «академку» после второго курса, в связи с рождением двойняшек, но в отличие от Анастасии доучиться так и не смогла.

      Сначала бросил семью муж, потом умер отец, со смертью которого рухнул казавшийся таким уютным и незыблемым мир семьи Юсуповых. Резеда осталась с двумя ребятишками, и ей пришлось забыть мечты о дипломе в заботах о хлебе насущном. Она уже шесть лет работала в больнице, когда туда пришла работать Анастасия, и хотя они не очень были близки в институте, здесь подружились быстро.

      – Ты сегодня вся сияешь, влюбилась что ли? – с улыбкой спросила Резеда.

      – Влюбилась! – с гордостью доложила Анастасия.

      – В кого, если не секрет? – заинтригованно спросила сестра-хозяйка.

      Гладя на нее, Анастасия невольно вспомнила старый анекдот: «везет же Марии Ивановне: замужем, любовник есть, так вчера еще и изнасиловали».

      – Не поверишь, в мужа! – заговорщически ответила она.

      – В чьего? – продолжила допрос еще более заинтригованная подруга.

      – В собственного, Резедашка, в собственного. Я влюбилась в собственного мужа, по уши! – раскрыла Настя страшную тайну.

      – Взаимно?

      – Конечно.

      – Счастливая, – чуть расстроенно, по-белому завидуя чужому счастью, вздохнув ответила Резеда.

      – А у меня никакой жизни – ни половой, ни политической.

      – Приходи в обед ко мне, кофею попьем, у меня еще конфеты шоколадные остались, – голосом искусителя прошептала Анастасия, зная, чем утешить подругу-сластену.

      Резеда безумно любила сладкое, да вот страшенный дефицит бюджета не позволял лишний раз побаловать себя, и Настя считала своим долгом время от времени подкармливать подругу.

      – А что это Кобра на тебя так смотрела, будто ты ей на хвост соли насыпала? – вдруг вспомнила Резеда. Гордое прозвище Кобра в больнице носила главврач Зульфия Акмаловна – не только за свои очки в большой оправе и неимоверную худобу, но и за соответствующий характер.

      – А… – раздраженно махнула рукой Настя. – Я сегодня пришла без десяти, а она как назло в холле стояла. Не поздоровалась даже. Не знаю… Год уже работаю, а так и не могу с ней общий язык найти. Да если честно, и не хочу уже, поняла, что перед некоторыми людьми бисер метать бесполезно.

      – Да ее никто не любит, сама же видишь. Старая дева, злая как собака, – с пренебрежением, с которым только молодая женщина может говорить о старой (по крайней мере, с ее точки зрения) прокомментировала Резеда. – Хотя слухи разные ходят про эту старую деву, – закончила она еще более язвительно.

      – Ага, у каждой старой девы свой скелет в шкафу