Кто-то оттуда. Олег Волошан

воздуха, выдержал паузу и неожиданно гаркнул во всю мочь своей дури:

      – Губбель, подъем!

      Бедный Вениамин, что с ним после этого сталось! Он дернулся, словно подстреленный лось, сбросил с себя одеяло и в страшном переполохе вскочил на ноги, одновременно пытаясь дотянуться до висевшего на гвозде ружья. Борис уж и не знал, что ему делать, то ли смеяться, то ли драпать отсюда подобру-поздорову, как вдруг Вениамин застыл на месте и, ошарашенно глядя на физиономию своего громогласного визитера, воскликнул:

      – Борька, ты?!

      Он отбросил в сторону оказавшееся ненужным ружье, опустился обратно на кровать и, указывая Борису на стоявшую около окна табуретку, все так же недоумевая спросил:

      – Как ты меня нашел?

      – То есть как это как? – тут уж пришел черед удивляться Борису. Он уселся на табурет и вопросительно уставился на Губбеля. – Проснись, Веня, ты же мне сам позвонил в Москву и все подробно растолковал.

      – А я тебе что, разве звонил?

      Вениамин имел вид настолько растерянный и изумленный, что Борису стало страшно. У него вдруг возникло ощущение чего-то непоправимого, неумолимо надвигающегося из неведомых и загадочных сфер. Правда, наваждение это длилось недолго, до тех самых пор, пока Бориса не осенила внезапная мысль, расставившая, казалось, все по своим местам. Он улыбнулся и с заметным облегчением пробормотал:

      – Господи, чего я от него жду, он же пьяный.

      – Это кто из нас пьяный-то, – моментально среагировал Губбель. – Сам несешь какую-то околесицу, а на меня киваешь.

      – Вот злодей, – Борис всплеснул руками, – ведь наверняка же квасишь тут в одиночку, так мало того, еще и отпираешься. Ну, чего молчишь? Правда глаза колет?

      Вениамин не отвечал. Некоторое время он безмолвно смотрел на друга, затем тихо проговорил:

      – Боря, что все это значит?

      – Ну уж нет, – Борис начал злиться, – это ты, мил друг, изволь мне объяснить, что все это значит!

      – Мне нечего объяснять. Я у себя дома, сижу на своей кровати и ни к кому не врываюсь незваным гостем.

      – Это я то незваный? Ну ты, брат, даешь! Давай-ка все-таки проясним этот вопрос окончательно: ты мне звонил в прошлую пятницу утром, или не звонил?

      Губбель скривился.

      – Мы переливаем из пустого в порожнее. Последний раз я пользовался телефоном полгода назад – говорил с отцом, матерью и сестрой. Все, больше я никому никуда не звонил. И давай закроем эту тему.

      Борис подозрительно сощурил глаза, от чего лицо его приобрело выражение хищной целеустремленности.

      – Странно, – сказал он тоном государственного обвинителя, – почему ты так спокойно об этом говоришь. Разве тебя самого не удивляет, откуда этот гипотетический шутник узнал о твоем местообитании, когда даже твои родители не ведают об этом ни слухом, ни духом?

      На какое-то время в комнате воцарилась тишина. Тикали настенные часы. Снаружи зашелестел, забарабанил по оконному