Мэтр и Мария. Николай Дорошенко

нею. Как Мария напомнила ему Мирьям!

      Но Моисей охладил старика, сказав на латыни:

      – Мы растили ее для Бога. Не для тебя.

      Сам, являясь стратегом, Хордос оценил этот план дальновидный. Чтобы выжить своему государству, надо внедриться к врагу, в его самое сердце. Уже сейчас в Риме есть еврейский квартал, есть еврей даже в Сенате. А если будет наследником Цезаря потомок Сима?

      Глядя прямо в глаза раввину Александрии, Хордос грустно сказал:

      – Жаль, что мы с тобой не узнаем, станет ли наш парень управлять этим миром. Ибо не доживем мы до этого часа.

      На что, размышляя, старик ответил ему:

      – Зачем же нам знать? Мы сделали задел на долгую перспективу. Ради народа, не для тщеславия собственного. Так? Умирая, я буду знать, что заронил это семя, которое произрастет ради ха-Эрец. Зато мы с тобой постарались, чтоб хотя бы лет через двадцать наш мальчик окажется правителем империи римской.

      Хордос кивнул, согласился. Заговорщики замолчали, вдумываясь в предстоящее, восхищенные тем, что, возможно, случится потом, через годы.

      – Могу я идти? – спросила Мария у них на латыни.

      Впервые тиран, жестокий правитель Хордос сделал то, что могло показать его слабость. Он девушку подозвал и поцеловал подол ее платья. Как целуют воины знамя, как целуют уходящих на смерть ради многих других.

      Совсем уже спала жара, можно трогаться в путь. Оба лагеря быстро снялись, караваны сначала пошли параллельно друг другу, потом египтяне повернули налево, туда, где гавани Средиземноморья и заказчики их товаров. А израильтяне шли почти, что всю ночь к Кесарии. И с ними в отдельной повозке ехала жемчужина этих земель, Мария.

      Благословенная Кесария! Хордос пришел с караваном и, можно сказать, вытягивал шею вперед – не опоздал ли? На море смотрел. Не здесь ли уже император? На колесницу взошел, заставил возницу мчать их вдоль берега. Высматривал – не плывут ли галеры властителя мира?

      Центурион Марий и начальники подразделений сидели на ступенях театра, они во все горло обсуждали, как встретят торжественно свое божество – великого цезаря. Отсюда видна была гавань великолепная и бесконечное море. Корабли разных стран на приколе стояли, кто-то только причаливал, а другой поднял весла и с боем больших барабанов отправился в путь. Справа вдоль берега вытянулся гипподром, на котором готовились колесницы к забегам. Их украшали изысканно – надо радовать взор императора.

      Марий поглядывал на маяк, с которого знак подадут, если увидят флотилию, а главное – флагман римских галер.

      Колесница царя в сопровождении всадников примчалась к подножью театра. Центурион и кесарийский наместник Нафанаил приветствовали Хордоса.

      – Все готово?

      – Надеюсь, – Марий ответил. – Ты сам все проверишь, а также подскажешь, что мы могли упустить.

      Весь этот день, несмотря на жару, царь придирчиво исследовал готовность помещений, садов, терм, прислуги к знаменательной встрече, и к вечеру только присел на террасе дворца, чтобы полюбоваться твореньем своим. Даже в хамсин-суховей