Серебряная метель. Большая книга рождественских произведений. Коллектив авторов

девочки вернулись к себе и одевались, Катя с глазами полными слез сказала:

      – Ах, мне так страшно!

      До двух часов, когда сели обедать, все было тихо, но за обедом вдруг оказалось, что мальчиков нет дома. Послали в людскую, в конюшню, во флигель к приказчику – там их не было. Послали в деревню – и там не нашли. И чай потом тоже пили без мальчиков, а когда садились ужинать, мамаша очень беспокоилась, даже плакала. А ночью опять ходили в деревню, искали, ходили с фонарями на реку. Боже, какая поднялась суматоха!

      На другой день приезжал урядник, писали в столовой какую-то бумагу. Мамаша плакала.

      Но вот у крыльца остановились розвальни, и от тройки белых лошадей валил пар.

      – Володя приехал! – крикнул кто-то на дворе.

      – Володичка приехали! – завопила Наталья, вбегая в столовую.

      И Милорд залаял басом: «Гав! гав!» Оказалось, что мальчиков задержали в городе, в Гостином дворе (там они ходили и все спрашивали, где продается порох). Володя, как вошел в переднюю, так и зарыдал и бросился матери на шею. Девочки, дрожа, с ужасом думали о том, что теперь будет, слышали, как папаша повел Володю и Чечевицына к себе в кабинет и долго там говорил с ними; и мамаша тоже говорила и плакала.

      – Разве это так можно? – убеждал папаша. – Не дай Бог, узнают в гимназии, вас исключат. А вам стыдно, господин Чечевицын! Нехорошо-с! Вы зачинщик, и, надеюсь, вы будете наказаны вашими родителями. Разве это так можно! Вы где ночевали?

      – На вокзале! – гордо ответил Чечевицын.

      Володя потом лежал, и ему к голове прикладывали полотенце, смоченное в уксусе. Послали куда-то телеграмму, и на другой день приехала дама, мать Чечевицына, и увезла своего сына.

      Когда уезжал Чечевицын, то лицо у него было суровое, надменное, и, прощаясь с девочками, он не сказал ни одного слова; только взял у Кати тетрадку и написал в знак памяти:

      «Монтигомо Ястребиный Коготь».

      1887

      Вильгельм Кюхельбекер

      (1797–1846)

      Рождество

      Сей малый мир пред оными мирами,

      Которые бесчисленной толпой

      Парят и блещут в тверди голубой,

      Одна пылинка; мы же – что мы сами?

      Но солнцев сонм, катящихся над нами,

      Вовеки на весах любви святой

      Не взвесит ни одной души живой;

      Не Весит вечный нашими весами.

      Ничто вселенна пред ее Творцом;

      Вещал же так Творец и Царь вселенной:

      «Сынов Адама буду Я Отцом;

      Избавлю род их, смертью уловленный, —

      Примечания

      1

      И