Век императрицы. Натали Якобсон

тебя насквозь.

      Живописец не нашел, что сказать и от этого почувствовал себя неуютно. Было заметно, что Эдвину доводилось общаться с самыми мудрыми и смелыми людьми, возможно, с гениями всех времен и народов. Не хотелось выставить себя перед ним простачком, но Марсель просто не находил слов. Не было таких комплиментов или изречений, которые смогли бы сейчас выразить его чувства. Нужно было всего лишь взять кисть, палитру, краски и, не откладывая надолго, пока свежи воспоминания, прямо с натуры написать на холсте портрет ангела. Марсель внимательно посмотрел на Эдвина, чтобы запомнить каждую черту. Сможет ли он изобразить в красках такую совершенную красоту, скопировать таинственную, немного хищную полуулыбку, передать с помощью нескольких мазков лазурью нестерпимо яркое сияние глаз? Хватит ли на это его таланта?

      Марсель ощутил спиной сквозняк и поплотнее прикрыл ставень.

      – Я сделаю все, как вы хотите, – покорно кивнул он.

      – Я не давал тебе четких указаний, – Эдвин слегка нахмурился. – Мне не хочется, чтобы ты механически следовал каким-то инструкциям, напрягался и растрачивал силы зря. Не пытайся угодить заказчику. Я предоставляю тебе полную свободу, чтобы ты работал в соответствии с возможностями собственного воображения. Мне интересно узнать, на что ты способен, когда тебя не сковывают условности и страх перед суровой критикой. Желаю удачи, мой друг.

      Эдвин посмотрел на далекий звездный свет, и ответные, более яркие, чем звездная пыль искры вспыхнули в его зрачках. Никогда еще небесные светила не мерцали так ярко сквозь мутное, не вымытое стекло окна Марселя. Эдвин улыбнулся на прощание своему подопечному. Что у него за странное выражение глаз доброжелательное и в то же время какое-то хищное, смеющееся, почти торжествующее, одним словом, зловещее? Марсель упорно верил в то, что видит перед собой святого духа, но так усмехаться может только демон, убедивший наконец свою жертву, продать душу и скрепить договор кровавой подписью.

      – Вы ведь еще вернетесь? – Марсель готов был вцепиться в рукав Эдвина, ухватиться за его руку, как утопающий хватается за соломинку, лишь бы только не потерять мгновение волшебства.

      – Конечно, я вернусь за картиной, когда она будет готова…

      – А до этого, чтобы посмотреть за тем, как продвигается работа, – Марсель сам слышал просительные нотки в своем голосе, но ничего не мог с этим поделать. Он боялся остаться один без того волшебного сияния, которое исходило от гостя. Он знал, что его просьбы звучат глупо и испуганно, он цеплялся за Эдвина, как ребенок, которому страшно остаться одному в темноте. – Вы скоро вернетесь?

      – Как только смогу, – Эдвин все почувствовал, все понял и не стал ни язвить, ни насмехаться. Его умный лучистый взгляд, как будто давал понять «я знаю, что у тебя на сердце, не переживай, ничего противоестественного в этом нет, так чувствовали себя в моем присутствии многие до тебя».

      О таком друге можно только мечтать. Марсель был восхищен и благодарен.

      Эдвин обернулся, чтобы взглянуть