Солнце нашей доброты. Сергей Николаевич Усков

наследство – плевал на работу. Буду жить в своё удовольствие: жрать, пить и ничего не делать!

      – Десять месяцев назад ты совершил благородный поступок. Сейчас наговариваешь на себя, очерняешь себя.

      – Это какой такой благородный поступок?

      – Ты защитил девушку. Приютил, взял под свою опеку. Даже два благородных поступка сделал!

      – Да мне просто давно хотелось набить морду тому хмырю, случай удобный представился. Тебя позвал к себе жить? Объясняется просто: всякий там ВИЧ, СПИД бродит по планете, да и просто удобно иметь девчонку при себе. Ты тонкая, гибкая, удобная для секса. А вообще я не привередливый: мне хоть какая в постели со мной, лишь бы не придумывала такой чуши, какую ты сказала.

      – Обо мне подумал? Что я совсем не принадлежность твоей постели. Помимо того, что удобно трахать – я человек!

      – Кто?!

      – У меня есть интересы, желания, планы.

      – А чё работу не можешь найти? Значит, человеческое обчество тебя не принимает, бракует. Ты не человек, ты – недоделка. Как и я.

      – Так нельзя говорить своей девушке, и вообще никому нельзя такое говорить.

      – Не нравиться, что говорю и что делаю – можешь убираться, куда хочешь. В два счета найду тебе замену.

      – Мне некуда идти.

      – Тогда уйду я. – Коля, сопя от ярости, быстро оделся; хлопок входной двери ударил по мозгам, как пощечина от того, кого считала близким и родным.

      ***

      Коля не вернулся ни через день, ни через два. Не звонил и не отвечал на звонки. Словно навсегда пропал. Словно ушел не только из дома, но из жизни Нины.

      В кухонном гарнитуре был специальной ящичек, где в жестяной коробочке из под чая хранились общие деньги на питание и на прочие текущие расходы. В основном общая касса пополнялась Колей.

      Когда опустели скудные запасы продуктов, Нина сунула руку в жестяную коробочку, помятую, что не так давно клала в неё пособие по безработице, своё и Коли. Рука судорожно шарила по гладким стенкам: коробочка пуста! Лишь смятый листок бумаги выудили тонкие пальцы. Разгладив, прочитала:

      Не забудь вернуть ключи

      Слезы так и брызнули, стал ясен коварный замысел Коли. Решил прогнать, взяв на измор.

      В морозильнике лежит одна рыбина, тощая и костлявая, как Нина, две картошины, скрюченная морковка и с пол-литра подсолнечного масла. Отыскался надорванный пакетик с кошачьим кормом. До очередной выплаты мизерного пособия – две недели. Пошарила карманы, в кулаке звякнула медь. На пару булок хлеба хватит. Хлеб можно жарить на подсолнечном масле, морковку использовать как приправу. На сердце полегчало, как-нибудь перебьется неделю-другую.

      Однако, радость оказалась преждевременной. Булка хлеба заплесневела через три дня. Кот опрокинул бутылку с подсолнечным маслом. Нина дико хохотала, глядя, как разъезжаются лапы Кичела в подсолнечной глади пола. У кота съезжала крыша, как от голода, так и от нечаянных ловушек.

      Осталась