Клянусь отомстить. Сергей Майдуков

а сильнодействующее снотворное. Их усыпили, прежде чем устроить им газовую камеру в закрытой комнате с камином. Или же банально оглушили.

      Но свои догадки Женька держал при себе. Он решил так еще в ночь смерти родителей и не собирался отступать от задуманного. Он знал, кто убил его родителей, или, как минимум, был причастен к этому. И собирался лично отомстить убийцам. Не знал только, как приступить к исполнению приговора. В состоянии ступора он не мог заставить себя встать и начать собирать вещи для переезда на дачу. Сидел дома и часами слушал одну и ту же песню, скачанную из интернета.

      Пел парень лет тридцати пяти, длинноволосый, с красивым, но каким-то уж слишком отрешенным лицом, каких не бывает у тех, кому суждено дожить до старости. Песня ложилась на Женькину душу, как будто была сочинена по его заказу. Там был другой сюжет, но смысл и эмоции – те же самые.

      Сегодня горек дым сигарет

      И муторно смотреть на белый свет,

      Давно

      не веселит вино.

      Займите, парни, на билет.

      Я не был дома долгих девять лет.

      Бог мой,

      я так хочу домой!

      Неровные строчки звучали нервно, в мерном бое гитары чудилось что-то роковое.

      Я доказал им, что завязал.

      И вот ночной вокзал, пустынный зал.

      Вагон.

      Тяжелый, мутный сон.

      От полустанка шагал пешком

      То лесом, то лужком, то бережком.

      В душе

      я дома был уже…

      Пришла Ленка, чмокнула в щеку, состроила скорбную мину, стала расспрашивать, что да как. Женька пожал плечами и отключил паузу, запуская балладу дальше. Пусть Ленка тоже послушает. Может, тогда поймет, что и как?

      Вот у калитки один стою

      И проклинать себя не устаю.

      Свой дом

      я узнаю с трудом.

      Он нежилой, он нем, он глух, он слеп.

      Он неживой совсем, уже не дом, а склеп.

      К крыльцу

      Иду, как к мертвецу.

      И тут певец взял на октаву выше, срываясь на фальцет, такой же пронзительный, как вскрики и стоны соло-гитары.

      Добро пожаловать, сыночек, в гости.

      Ну открывай же, выдирай же гвозди.

      Ты не писал нам столько зим и столько лет.

      А мы все ждали-ждали, не дождались,

      А нам бы подождать еще хоть малость…

      Сил не осталось, извини, нас нет.

      Ленка повернулась к Женьке, намереваясь что-то сказать, но он предостерегающе поднял палец. Слушай, мол, сейчас самое главное будет. Инструменты заиграли тише, голос певца вновь пытался звучать равнодушно, отстраненно, хотя это у него получалось плохо.

      Сковало сердце точно льдом.

      Кому теперь он нужен, мертвый дом?

      Все в нем

      Гори теперь огнем.

      День, вечер, ночь – и вот рассвет.

      Отец и мать сквозь дым глядят мне вслед.

      Они

      Кричат мне «извини».

      Песня оборвалась так неожиданно, что оба вздрогнули,