Повелительница страсти. Дэни Вейд

спокойно и деловито.

      – Нет. Отец уже не может одолеть лестницу. Есть еще комнаты за кухней. Там они спят.

      Изначально эти комнаты предназначались для слуг, но она умолчала об этом.

      – Давай посмотрим большую спальню.

      Эва-Мари нехотя кивнула и повернула налево.

      – Твой отец болен? – спросил Мейсон, впервые заговорив мягко, но это вызвало ее недоверие.

      – Рассеянный склероз, хотя он предпочитает не говорить об этом, – сказала она, пытаясь держаться как ни в чем не бывало. Нет смысла выставлять напоказ горе и разочарование, связанные с необходимостью быть сиделкой для больного родителя. – Мы старались с этим справляться, но за последние два года он постепенно теряет подвижность и очень ослаб.

      Ее мать тоже заметно сдала. На ее состояние повлияло отсутствие общественной активности, увеселений и статуса, составлявших большую часть ее жизни.

      Великолепие большой спальни в очередной раз поразило Эву-Мари, когда она открыла двойные двери. На самом деле это были две комнаты, объединенные в одну. Стены спальни были отделаны резными, от пола до потолка, белыми деревянными панелями с серебристым отливом – акцент, который прослеживался в дизайне всего дома. Благодаря большим арочным окнам, зеркалам в простенках и хрустальным люстрам в комнате было много света и воздуха. Просторная, словно бальная зала, спальня производила неизгладимое впечатление. Даже будучи пустой, как сейчас.

      Она вошла внутрь, а Мейсон задержался в коридоре. Стук шагов по деревянному полу возвещал о его приближении.

      – К спальне примыкают гардеробные для него и для нее, также имеются ванные комнаты с обеих сторон, – объяснила она. – Но они давно не ремонтировались.

      – Уверен, мы позаботимся об этом, – сказал он, обойдя спальню и остановившись в ее центре.

      Вдоль одной из стен расположился камин, и Эва-Мари вспомнила, как они с матерью зимними снежными днями сидели на родительской постели и пили горячий шоколад.

      Она думала о ванне из слоновой кости, в которой купалась, когда была маленькой. Это было не самое последнее и лучшее ее воспоминание, но оно составляло часть ее счастливой жизни.

      Теперь у Мейсона будут свои воспоминания, связанные с ее домом, – с горечью подумала она и в еще более расстроенных чувствах вышла из комнаты.

      – А твоя комната? – спросил Мейсон, подошедший к ней слишком близко.

      – Дальше… по коридору.

      Она затаила дыхание, ожидая, что он будет настаивать на посещении ее комнаты. Следующей была комната Криса. Она не была уверена, что долго сможет держать себя в руках.

      В попытке отвлечься она направилась дальше.

      – Третий этаж пустует уже несколько лет. Там две ванные. В двух комнатах есть камины. На этом же этаже библиотека.

      К ее удивлению, Мейсон не высказал желания заходить в ее спальню и подниматься на третий этаж.

      Когда они спускались по лестнице, он не оборачивался до тех пор, пока не дошел до бокового входа, и его рука не обхватила хрустальную дверную ручку.

      – Если возникнут