Тридевять земель. Виталий Абакшин

он.

      Девушка вместе с Евдокией стоит в ряду зрителей. Взяв кубок под мышку Седьмица, соскакивает с пьедестала и широкими шагами подходит к ним. Берет немного опешившую Светозару за руку и, подхватив за тонкую талию, целует девушку в губы.

      Смех. Ободряющие выкрики. Смешливый упрек от Евдокии – «Гле-еб, ну ты наглый».

      И чей-то отчетливый комментарий:

      – Однако у него губа не дура.

      «Конечно не дура» – думает Седьмица, изловив губами ее губы. Светозара не сопротивляется. Почти. Лишь немного придерживает порыв победителя, положив ладонь ему на грудь.

      «Все. Теперь она моя» – думает Глеб.

      Что думает Светозара, он пока угадать не может.

      Машенька

      Светозара пристально рассматривала Глеба Седьмицу, довольно прикрывшего веки.

      – У тебя нос толстый и с горбинкой – после долгого молчания, наконец, сказала она – а подбородок квадратный. Это как-то неправильно.

      – Почему? – Глеб открыл серо-зеленые глаза и нежно посмотрел на любимую. Они лежали в душистой полевой траве голышом. На многие километры вокруг них простиралось бескрайнее русское поле. Рядом на клетчатом покрывале стояла початая бутылка «Черного полковника» и лежали яблоки, сыр и хлеб. А неподалеку на обочине романтического пикничка жарился под лучами летнего солнца арендованный авиалёт.

      – Нос тоже должен быть квадратным, – распорядилась Светозара, тряхнув копной соломенных волос. Затем взяла двумя руками голову Глеба и, критично разглядывая лицо, дополнила, – а в щеках нужно ямочки просверлить.

      Обняв за гибкую талию Светозару, Глеб поцеловал ее в губы, и смиренно сказал: