Загляни в свое сердце. Алексей Николаевич Наст

своего шефа, наверное, костюмом и щеками.

      –Присаживайтесь, – Сергеев указал на стулья. – Говорим коротко,

      времени на болтовню жалко. Думаю, уже знаете, что делать – конкретнее уточнит наш архитектор, он детально проект проработал. Так что

      Андрей Кузьмич, ты деньги по цепи прогони, когда дело на мази будет,

      разбросаем прибыль по счетам, как обычно.

      Курков послушно кивал головой.

      Гоша рисовал у себя в блокнотике квадратики, поглядывал то на Семёна, то на Сергеева. Глаза усталые. Его болезнь была видна уже

      не вооруженным глазом.

      –Я думаю, нет особой нужды ждать, пока начнется строительство, а

      деньги, я имею в виду прибыль, можно сразу вычесть, – он говорил

      Сергееву, а смотрел то на Пирогова, то на Куркова, словно ища их

      поддержки.

      –Нет, – Пирогов отрицательно мотнул головой. – У меня не совсем

      частная лавочка, а почти госпредприятие – блокирующий пакет акций

      у госимущества, я откровенно куролесить не могу.

      –Подождем, – Сергеев также не хотел торопиться. – Я уже сказал, ты,

      Гоша, перегибаешь палку. И так получаешь ссуду и льготы, а хочешь

      ещё деньги прокрутить вперед, удвоить капитал. Шустришь.

      –Помогу и вам тоже сделать.

      –Пока подождем.

      –Ладно, – сдался Гоша. Откровенно сказать, ему было всё равно, удалось бы уже сейчас получить деньги и пустить их в новый оборот или

      нет, во всем он видел бесполезность, его болезнь мешала ему работать

      на всю катушку, но именно работа и оставалась сейчас в его жизни

      главным.

      Семён всё время молчал. Его ни о чем и не спрашивали, ничего конкретно ему не говорили и не собирались сказать – он был тенью Гоши, одним из его работников, всё ещё оставаясь пешкой в большой игре и ,после смерти Гоши, мог автоматически выпасть из клана.

      Гоша не давал ему первых ролей в операциях с участием людей, решающих всё в этой жизни, но Семён надеялся, что освободившееся

      место всё же останется за ним, хотя бы потому, что от него уже не держали секретов, а это говорило о многом.

      Итак, дело с подземными переходами было открыто, участники его

      становились ещё богаче. Семёну, после всей канители, очищалось несколько миллионов рублей, и он верил, что в дальнейшем станет долларовым миллионером, как Гоша, а может, ещё круче.

      * * *

      Катя проснулась раньше обычного, позавтракала, как попало покрасила ресницы и губы – ощущение утраты не покидало её. Надо

      было снова идти на работу, где всё будет выворачивать наизнанку. Опять терпеть ехидные взгляды сослуживец, сарказм Наташки, нелепое заигрывание следователей и бесшабашных оперов. Сплошная пошлота.

      Дочь проснулась, бабушка повела её умывать, по дороге не переставая

      ворчать. Вчера она устроила скандал из-за того, что Катя немного выпила у Юльки.