Не грусти, Мари!. Наталья Узловская

шло успокаивающее тепло. Улыбнувшись одними глазами, он склонился над моей рукой, коснулся губами, языком. Он целовал мою кожу, собирая с нее лимонный сок с солью, медленно, осторожно…бережно. Маришка с Леной уже успели выпить свою текилу, Кирюха тоже. Наконец и Дэн поднес к губам шот. Я оцепенела. Я все еще чувствовала его губы. Наверное, это выглядело страшно глупо со стороны, но мне было наплевать. Что-то поменялось, сдвинулось с мертвой точки…внутри меня. Черт побери, я ведь могу нравиться! Я могу! Из трех девчонок он выбрал меня, вам ясно?! Тебе, Лен, и тебе, Марин, как будто я не вижу, как ты на Дэна смотришь, ах, какая жалость, что он пересел и между вами теперь стол, не правда ли? И будто я не видела, как ты кривила губы, когда мы танцевали. И станцевали мы шикарно тоже! И я буду пить текилу! Как Фрида Кало! Ее размазало по кирпичной стене, но она поднялась, несмотря на раздробленные кости и разорванные связки, она жила, как хотела, писала картины, какие хотел, любила и ненавидела, кого хотела! И ни на кого не оглядывалась!

      Потом уже я провела ломтиком лимона по его руке, отметив гладкую, как у эльфа, кожу. И уже мне до одури захотелось прикоснуться к ней губами…я не почувствовала ни кислоты, ни горечи. Вкуса текилы тоже не почувствовала. Кожа Дэна пахла степными травами, нагретыми вечерним солнцем…мне так казалось. В голове не зашумело, только кровь тяжело бухнула в виски. Что-то творилось со мной, что-то такое, чего я не испытывала и не знала раньше. Дэн внимательно смотрел на меня, потом придвинулся ближе. «Ты потрясающая, – шепнул он мне на ухо, – и такая красивая сегодня!». Он провел ломтиком лимона по моей шее, под ключицей, снова по шее, ближе к уху. И стал целовать. Я судорожно прижалась к нему, услышала, как бьется сердце, глубоко вдохнула его запах.

      – Потанцуем? – спросил Дэн.

      Я даже не помню, что за музыка играла в тот вечер, наверное, какая-то там классика-романтика. Мы долго танцевали, крепко обнявшись, потом еще целовались в подсобке, потом…наверное, так всегда бывает на вечеринках, но…у нас было не так, как всегда. Синее платье было спущено с плеч, Дэн прижал меня к себе, я ощутила, как напряглись его мышцы. Я помню все до мельчайших подробностей, но это «все» покрыто легкой дымкой нереальности, словно увиденное в кинофильме. Дэн целовал меня, нежно, но настойчиво, не прерываясь ни на секунду, а я…я таяла, как кусочек льда на солнцепеке, как мороженое, забытое на столике в кафе жарким летним днем. Его прикосновения обжигали нестерпимым жаром, я горела, пылала, боясь одного – что он отстранится и уйдет сейчас. Наверное, так было с героями Бунина в «Солнечном ударе». Эта мысль, всплывшая из глубин сознания, чуть отрезвила меня. Я глубоко вдохнула и отстранилась.

      – Дэн…

      – Маш, какая же ты красивая…с тобой такое первый раз?

      – Да, – прямо сказала я, глядя ему в глаза, – и я не хочу зайти слишком далеко…понимаешь?

      – Понимаю, о чем речь, – парень со вздохом засунул руки в карманы джинсов, – не волнуйся, все будет, как ты хочешь. А ты что, …эээ…ну, девственница?

      – Да, – снова прямой взгляд. Испугается? Обрадуется?

      Дэн