На заре. Размышления над евангельскими событиями в стихотворном изложении. А. Н. Муратов

>Хотя тогда прочесть ещё не мог,

      Евангелье, написанное вязью.

      И всё же, позже, взрослым стал когда,

      Благую весть урывками читал,

      Но, признаюсь, что даже и тогда,

      Значения всего не представлял.

      Величие Евангельского слова,

      Открылось в тишине душе моей,

      Когда стал перечитывать всё снова,

      В глуши лесов, уже на склоне дней.

      Открылась мне и ритмика в твореньях

      Святых отцов, Апостолов Христа,

      Утраченная в ранних изложеньях,

      Когда они лились из уст в уста.

      Тогда неодолимое желанье,

      Я ощутил в больной грехом душе:

      Помочь другим таким, как я, созданьям,

      Поведав то, что сам познал уже.

      Помочь живущим в грешной суете

      Быстрее встать на верную дорогу,

      Не тратить жизнь, блуждая в темноте,

      Как прежде я, но обратиться к Богу.

      Однако же меня обуревали

      Сомнения: а в праве ли я, грешный,

      Писать о том, что понял сам едва ли

      Всё до конца, как надо бы, конечно?

      Не редко ведь намеренья благие

      Нам, грешникам, дорогу в ад мостят.

      Но разве лишь одни только святые

      Дела богоугодные творят?

      Я дал обет: остаток сил своих,

      Не расплескав, до самого конца,

      Потратить весь на задушевный стих

      О подвиге служения Христа.

      И теплится в душе моей надежда,

      Что смогут люди, наконец, понять:

      Так дальше жить нельзя, как жили прежде,

      Завет и жизнь Христа коль будут знать.

      Ведь даже в сей земной юдоли тесной

      За то, что человечество творит,

      Терзая Богом данный мир чудесный,

      Расплата неизбежно предстоит.

д. Павлово Псковской обл., 2007 г.

      Пролог

      Не знаем мы, в каком случилось веке,

      В каком тысячелетии то было,

      Когда вдруг вспыхнул разум в человеке –

      Сознанье его душу озарило.

      Существованье некой высшей силы

      Уже в то время мог он ощутить,

      Способной от рожденья до могилы

      Его и погубить, и защитить.

      И вот тогда охотник первобытный,

      Отождествив её с природой зримой,

      Просил, себя увидев беззащитным,

      Пощады у неё боготворимой.

      Страшась неодолимых сил природы,

      Обожествляя всё: и свет и грязь –

      Толпу богов узрели в них народы.

      Весь мир во тьме язычества погряз.

      И жизнь текла лишь по закону силы,

      Все остальные доводы поправ,

      Решали люди споры, как гориллы,

      Считая: кто сильнее – тот и прав.

      Текли столетья, как тысячелетья,

      Но капля камень точит – жизнь менялась.

      Лишь правомерность рабства лихолетья

      Для побеждённых той же оставалась.

      Внушая всем почтение и страх,

      Раскинул крылья гордый символ Рима.

      Казалось, что в грядущих всех веках

      Могущество его ниспровержимо.

      Блестящая военная машина,

      Всё сокрушая на своём пути,

      В известных ей тогда пределах мира

      Не видела куда б ещё пойти.

      Рим процветал. Прекрасные дороги

      Со всех сторон проложены к нему,

      И оседая на его пороге,

      Стекалась дань к нему лишь одному.

      (Из стран как из далёких, так и близких,

      Всё лучшее, чем славились они

      От берегов Британских до Понтийских.)

      То были Рима золотые дни.

      Такой порядок виделся навечно,

      Но, в роскоши купаясь, Рим дряхлел,

      В своё величье верящий беспечно,

      О гибели и думать не хотел.

      Меж тем, у покорённых зрел протест,

      Всерьёз не принимаемый пока,

      Внутри страны не мене, чем окрест,

      В сердцах раба, плебея, бедняка.

      Но кроме социального протеста,

      В имперьи Рима назревал конфликт

      Духовного, невидимого теста,

      С которым Рим бороться не привык.

      За