Помни обо мне. Две любовные истории. Виорэль Михайлович Ломов

«Пора ей на покой», – сказала она. Все обязанности Евгении Петровны свекровь свалила на плечи Елены, оставив себе стратегию, маршальский жезл свекровей.

      Разумеется, Надежде Алексеевне домашнее хозяйство доставляло тоже немало хлопот, но она ни разу не попросила мужа помочь ей в чем-либо. Николай же положительно не знал слов «домашние дела», поскольку в эстетике, которой он посвятил жизнь, их просто не было.

      Елене было не привыкать управляться с хозяйством. У Гусевых оно было тоже не малое. Но вот чистить зубным порошком столовое серебро, которым пользовалось семейство Суворовых, и отстирывать и крахмалить кружевные салфеточки, которые лежали везде, как листья в осеннем саду, было ей горше пареной редьки. Тем не менее она предложила как-то:

      – Хотите, Надежда Алексеевна, я сошью и вышью новые салфетки?

      – Новые? – спросила свекровь. – Да и эти еще не старые. Этим салфеткам, Елена, скоро шестьдесят лет, а они переживут еще и нас. Не надо новых. Старых достаточно. Займитесь лучше столовым серебром. На двух вилках третий зубчик почернел, – в этой реплике главным было«займитесь»: множественное число снох означало крайнюю степень неудовольствия снохой единственной. – Да, пока не забыла, – вспомнила свекровь. – Николенька, наверное, запамятовал. В нашем доме заведен определенный порядок. Мы одна семья, protanto, единая касса.

      XI

      Подъехали к гостинице «Англетер».

      – Откуда у него деньги? – спросила Софья. – Он ничего не взял из шкатулки.

      – Деньги для него не проблема, – сказал Анвар.

      Георгий счел нужным уточнить необычный оборот речи.

      – Деньги сами идут к нему, – сказал он. – Может, потому, что он их не любит.

      Софья задумчиво посмотрела на Георгия.

      – У меня есть кое-какие средства, – сказала она, думая о другом. – На первое время.

      – Деньги не женское дело, – отрезал Анвар.

      Георгий едва не испортил дело, когда справился о том, какой номер занимает Суворов.

      – Такого не значится, – ответили ему.

      – Нету, – озадаченно сказал он, глядя на Анвара.

      – Есть, – заверил тот.

      – Да как есть? – вскинулся Георгий, и тут его пронзило: Бахметьев! Надо спросить Бахметьева.

      – Софья, мне негоже во второй раз подходить. Спроси Бахметьева.

      «Бахметьев», скорее всего, еще спал. Пришлось стучать в дверь несколько раз.

      – Надеюсь, он без барышни, – сказала Софья. Было заметно, что ее озадачила эта заминка.

      Дверь открылась, на пороге появился заспанный Суворов. В мятых брюках, белой рубашке с пятном на груди, правая рука за спиной. Софья шагнула к нему и, обняв за шею, прижалась к нему. Георгий с Анваром прошли в апартаменты. Постель была не разостлана. Лавр спал прямо на покрывале, не раздеваясь. На полу стояла пустая бутылка.

      – Опять пил из горлышка? Гусар! – воскликнула Софья. Лицо ее, впервые за последние дни, осветилось светом сильного чувства, глаза были наполнены радостью.

      Георгий