Квентин Дорвард. Вальтер Скотт

за Дорварда, встреченный, само собою разумеется, дружными и веселыми криками. Затем старый воин сообщил товарищам, что он уладил дело с Оливье.

      – А так как брадобрей, как вам известно, не очень-то долюбливает живодера, – прибавил он, – то он охотно помог мне добиться от короля предписания, чтобы прево прекратил на будущее время всякие преследования Квентина Дорварда и всегда уважал привилегии, дарованные шотландской гвардии королем.

      Эти слова были встречены новыми оглушительными криками восторга. Кубки были наполнены до краев, и все выпили за здоровье лорда Кроуфорда, благородного защитника прав и привилегий своих соотечественников. Разумеется, почтенный лорд не мог не ответить на учтивость такой же учтивостью, после чего, рассеянно опустившись в кресло, он подозвал к себе Квентина и засыпал его вопросами о Шотландии и о знатных шотландских семьях – вопросами, на которые Квентин часто не знал, что отвечать. В то же время старик продолжал частенько прикладываться к кубку, вставляя изредка замечания насчет того, что шотландский джентльмен должен быть общительным и не чуждаться веселой компании; однако молодым людям вроде Квентина следует в этом отношении соблюдать большую осторожность, чтобы не впасть в излишество. Старый лорд наговорил по этому поводу кучу прекрасных вещей и говорил так долго, что под конец его язык, усердно прославлявший воздержание, стал заметно тяжелеть и заплетаться. Между тем с каждой новой распитой флягой воинственный пыл веселой компании все возрастал, и наконец Каннингем предложил тост во славу Орифламмы{69} – французского королевского знамени.

      – И за ветер из Бургундии, чтобы его развернуть! – подхватил Линдсей.

      – От всей души, уцелевшей в этом изношенном теле, принимаю ваш тост, дети мои, – тотчас откликнулся лорд Кроуфорд, – и, несмотря на свою старость, надеюсь еще увидеть, как развернется это знамя! Да что там! Слушайте, друзья, – добавил старик (вино сделало его болтливым), – все вы – верные слуги французского короля, и я не вижу, почему бы мне не сказать вам, что сюда приехал посол от герцога Карла Бургундского с поручением далеко не миролюбивого свойства.

      – То-то, проходя мимо тутовой рощи, я видел там карету, лошадей и свиту графа де Кревкера{70}, – заметил один из гостей. – Говорят, король отказался принять его в своем замке.

      – Хвала Творцу! И да внушит он королю мужественный и твердый ответ! – добавил Гутри. – Но в чем же дело? Что послужило причиной неудовольствия герцога?

      – Множество всяких столкновений на границе, – ответил лорд Кроуфорд, – а главное, что король недавно принял под свое покровительство одну знатную даму, подданную герцога, молодую графиню, бежавшую из Дижона, потому что герцог, ее опекун, хотел выдать ее замуж за своего любимца Кампо-Бассо{71}.

      – Она приехала сюда одна, милорд? – спросил Линдсей.

      – Нет, с какой-то старухой родственницей, тоже графиней, которая согласилась ее

69

…тост во славу Орифламмы… – Орифламма представляла собой знамя красного цвета с вышитыми на нем золотыми языками пламени. Почти три столетия Орифламма служила главным воинским знаменем французских королевских войск.

70

…графа де Кревкера… – Филипп де Кревкер (ум. в 1494 г.) – ближайший сподвижник Карла Смелого, одержавший победы над войсками Людовика XI во время его войны с лигой. После гибели Карла перешел на службу к Людовику XI, который сделал его губернатором Ла-Рошели. При Карле VIII занимал высокие государственные посты и пользовался большим почетом.

71

…замуж за своего любимца Кампо-Бассо. – Граф Никколо де Кампо-Бассо – итальянский кондотьер XV в., служил Карлу Смелому. В битве при Нанси (1477) покинул Карла, чем способствовал поражению его войск и гибели самого герцога.