Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути. З. Г. Френкель

были мной обнаружены во время осмотра. Объяснял, чем могли быть вызваны эти нарушения, и как можно было бы их предупредить. Особенно я старался объяснить необходимость вторичной прививки против оспы всем, у кого со времени первой прививки прошло более шести лет. Затем вызывал охотников привить себе оспу, а потом проводил прививку всем поголовно.

      Через уездную управу школы оповещались о дне моего приезда заранее. Приезд санитарного доктора был большим днём в школе. В неё собиралось много родителей, желавших получить совет и лекарство против того или иного заболевания. На осмотр школьников, беседу и прививки уходил обычно целый день, а порой приходилось завершать дело и на следующий день, а вечером нужно было обойти всех тех, кто приходил ко мне в школу за врачебной помощью. То, что я не лечащий, а санитарный врач, во внимание не принималось. В избы, куда я заходил, набивалось много народа, и нельзя было отказать во внимании больным, которые по много часов ожидали своей очереди. До полного изнеможения осматривал я больных, раздавал им бывшие со мною порошки, преимущественно иодистый калий, мазь от чесотки и пр. А рано утром на заранее заказанной почтовой зимней кибитке выезжал в соседнюю волость, в другую земскую или в гораздо более убогую церковно-приходскую школу.

      При глубоком снеге по узкой зимней дороге использовались почтовые сани, запряженные «цугом»: одна лошадь впереди другой. Спешившие в школу дети должны были залезать в снег, пропуская кибитку. С весёлыми шутками, с радостью забирались они ко мне в сани, заполняя их до отказа.

      Ямщик не возражал и не ворчал, т. к. знал, что получит достаточную оплату от меня за это. В неумолчном говоре детей, из их ответов на мои вопросы я успевал узнать очень много о школе, о ходе занятий, об «учителке», обо всех школьных горестях, недостатках и нуждах. А потом нередко замечал, какое удивление вызывала у учительницы моя осведомлённость о делах в школе. До сих пор у меня оживает светлое чувство радости, когда вспоминаю эти утренние зимние поездки в школы отдалённых волостей, когда я подвозил детей, спешивших в школу из деревни за два, три, а то и за пять километров. Им всё хотелось осмотреть: мой походный ящик-аптеку, мой бинокль, в него обязательно и по несколько раз смотрел каждый из забравшихся ко мне в сани ребят. Расставались мы при подъезде к «ямской земской почте», а через час-другой встречались в школе большими друзьями.

      Так же, как о делах в сельских школах, я заранее получал разностороннюю информацию из самых надёжных источников – от детей. Так много позднее – при моих экскурсиях и санитарных осмотрах отечественных и зарубежных городов – я, по старой своей новоладожской привычке, получал самые полные и ценные сведения о самом городе, его санитарном устройстве и достопримечательностях у всё знающей и всем интересующейся гурьбы уличных малышей.

      За двухлетний период жизни и работы в Новоладожском уезде я не по литературе, не из бессмертных «Мёртвых душ» Гоголя и не