Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути. З. Г. Френкель

высоких щипцов. Я тотчас же принёс из больницы акушерский набор и вызвал акушерку. Расширив оперативно шейку матки, доктор Фраткин при слабом наркозе с изумившей меня быстротой произвёл эту далеко не легкую операцию и извлёк живого младенца.

      Мы вернулись на пароход ещё задолго до обеда. Как потом оказалось, вдогонку за доктором Фраткиным на судно пришёл муж этой женщины, счастливый отец первенца и принёс необычайной величины лосося. Невзирая на все попытки отказаться от этой оплаты, лосось был оставлен на пароходе и спешно приготовлен поваром к обеду. Поданный на огромном блюде, он стал «гвоздём» стола. Я рассказал о заслугах доктора, за которые в награду приплыл к нам на пароход лосось.

      На время навигации на каналах в Новоладожском уезде открывались три небольших ведомственных больнички для судорабочих. Общее заведование ими было в руках государственного уездного врача. Для непосредственной работы в больницах приглашались обычно студенты четвёртого года обучения, с курсов лекарских помощниц. Это были молодые энтузиастки дела медицинской помощи, передовые, революционно настроенные представительницы женской молодёжи, боровшиеся за доступ женщин к медицинскому образованию. Работая в больничках для судорабочих, они стремились вести просветительскую работу среди обращавшихся за врачебной помощью судорабочих, плотовщиков и погонщиков, а также охотно, разумеется, без ведома уездного врача Плаксина, собирали всякого рода материалы о положении труда на водных путях, об обстановке и условиях жизни рабочих. Очень часто я прибегал к их помощи при проведении некоторых обследований и сборе материалов о заболеваемости рабочих. Они охотно давали мне сведения и сами нередко обращались ко мне за советами по поводу возникавших у них предположений об обследованиях санитарных условий быта или планов улучшения организации медицинской помощи на реках и каналах.

      Больницы для судорабочих на канале Петра Первого в Новой Ладоге находились рядом с домом, в котором я сразу по приезде поселился у некоей Марии Андреевны. Здесь я прожил весь срок своего пребывания в городе. В мае или начале июня 1896 г., когда моё внимание было сосредоточено на заболеваниях натуральной оспой, меня позвала одна женщина посмотреть её тяжело больную оспой дочь. В то время в самой Ладоге, по данным врача городского участка, заболеваний оспой уже не числилось. В очень убогой обстановке, в комнате почти без мебели, на деревянной кровати лежала девочка лет десяти. Уже второй день она не могла говорить. Оспенная высыпка на всём теле и, особенно на лице, слилась и налилась кровью. Больная трудно дышала. Я попытался осторожно очистить ей полость рта и нос от запекшейся крови. Слизистая глотки от высыпки была отёчна и кровоточила. Это был уже не первый случай «чёрной» геморрагической оспы, который я видел в эту эпидемию. Все случаи описаны мною в статье «К эпидемиологии натуральной оспы», напечатанной в «Вестнике общественной гигиены» (№ 8 за 1897 г.). Я был убеждён, что