Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути. З. Г. Френкель

отвечавший и по-русски. Он сразу же принял от меня заявление и все документы и сказал, что мне нет необходимости обращаться ни к ректору, ни к проректору, а нужно просто ждать: он, Боковнев, пошлет в Московский университет запрос обо мне. Когда получит на запрос ответ, тогда определится дальнейшее положение. Так мне и осталось неясным, что же мне делать – устраиваться ли, или собираться в обратный путь?

      Случайно познакомился я с одним русскоязычным студентом-медиком Германом из Саратова. Он посоветовал снять временно комнату в доме, где живет и он. Его совету я последовал, и был очень доволен дешевизной комнаты в деревянном доме на одной из окраинных улиц. По совету Германа обедать я пошел в русское студенческое общество «Конкордия». Сам Герман уже был второй год в Дерптском университете. Это был очень культурный, скромный и симпатичный человек. В «Конкордии» я встретил много таких же, как я, потерпевших крушение в разных университетах и приехавших в Дерпт, как в последнее убежище. Все они были далеки от безнадёжного уныния. В университет в Дерпте, услышал я в «Конкордии», принимают даже вернувшихся из политической ссылки. Одним словом, моё настроение поднялось.

      Прошло недели две, прежде чем секретарь Боковнев получил ответ из Московского университета. Его ни в коей мере не интересовало, по какой категории я был удалён. Его вполне удовлетворило подтверждение, что я окончил гимназию с золотой медалью, что в первом же семестре в Московском университете получил зачеты по анатомии, химии и пр. Он сказал, чтобы я внёс плату и назначил мне день для имматрикуляции. Плата тотчас же была внесена. Матрикулы, в виде большого пергаментного листа с латинским текстом, в котором значилось, что я (имярек), обещаю держаться в стороне от политики и вести себя достойно и честно, что взамен этого мне предоставляется университетом охрана законами академической свободы. Подтверждением сего торжественного обещания было пожатие руки ректора.

      Имея матрикул, я без проволочек, всё через того же Боковнева, послал в воинское присутствие необходимую справку об отсрочке призыва до окончания университетского образования. Книжку для записи на избранные мною для слушания лекции, как и все вообще формальности по медицинскому факультету, проделаны были у одного и того же для всего факультета педеля, почтенного человека с окладистой бородой, оформлявшего подписку на лекции. В Beleg Buch (книжка для записи на лекции) вкладывалась дополнительная трёхрублёвая ассигнация, которую он перекладывал к себе в карман, и все дело заканчивалось. «Was abgemacht – das ist gut», – произносил он. Это значило, что всё в порядке.

      Когда я вспоминаю, как просто и быстро, без всякой волокиты и направлений от одного стола к другому, из одной канцелярии в другую завершилась вся канцелярская процедура в старом Дерптском университете, я думаю, зачем же раздувают административные штаты наших университетов? Зачем изнемогают и приходят в отчаяние от ненужной потери времени на заполнение идиотских, никому не нужных анкет о родителях и дедах