Собрание сочинений. 3 том. Николай Ольков

они не встречались, да и где?

      – Как вы себя чувствуете? – почти безразлично спросил доктор.

      – Хорошо, – хотел сказать он, но услышал сиплое мычание.

      – Вы знаете, как попали сюда? – с небрежением посмотрел на него доктор.

      Ганюшкин отрицательно покачал головой, потому что издавать тот звук ещё раз ему показалось страшным.

      – Вас привезли в дым пьяного с почти остановившимся сердцем. Сейчас вы слышите своё сердце?

      Врать не хотелось, он прислушался, в левой половине груди все горело, но сердца не почувствовал. Безнадежно посмотрел на врача.

      – У вас обширный инфаркт, сейчас сердце работает только под влиянием вот этих препаратов. Если их отключить, вы умрёте.

      Ганюшкин кивнул.

      – Вы киваете, понимаете, что можете умереть?

      Он чуть качнул головой в сторону и показал глазами на бутыли.

      Доктор улыбнулся:

      – Вы предлагаете отключить препараты? Увы, это запрещено, хотя на таких больных, как вы, я не стал бы тратить ни копейки. Вам понятна моя позиция?

      Ганюшкин опять кивнул. Его била мелкая дрожь, все тело покрыто липким и вонючим потом. Понимая, что это бесполезно, он облизал губы и попробовал сказать:

      – Доктор.

      Что-то получилось, потому что врач наклонился к нему.

      – Глоток спирта. Мне плохо.

      Доктор воровато оглянулся назад, открыл дверцу стеклянного шкафа и налил в стакан грамм пятьдесят, развёл водой и поднёс к его рту. Ганюшкина затрясло ещё больше от предвкушения, на подушках он лежал высоко, потому выпил легко и даже с удовольствием.

      – Запах от вас и без того убедительный, я просто пожалел вас. Если чему-то суждено случиться, то оно случится часом-двумя раньше. Насколько я понимаю, с такими травмами миокарда в наших условиях вообще не живут. К тому же ваш образ жизни… Вы понимаете, что это между нами?

      Фёдор Петрович с благодарностью кивнул. Из всего последующего ему самым неприятным было, когда молодая нянечка подсовывала утку. С уткой он знаком ещё с Афгана, но там работали медбратья из таких же салажат, как и он сам, потому никаких проблем, а тут молоденькая девчонка, она стыдится, ему неловко. Когда она его таким образом обиходила, подошла и спросила:

      – Вы Нины Фёдоровны отец?

      Нина – его старшая дочь, умница, муж ей хороший попался, хотя тестя в последнее время не пускал в дом. Да он и не рвался, с дочкой по телефону говорил, она иногда забегала к нему, мыла, чистила, ворчала…

      – Я вас сразу узнала сегодня утром, а Нина Фёдоровна звонила, врач сказал, что очень плохо, и её не пустят к вам. Вы этого молодого доктора не особо почитайте, он нехороший человек. Вот ночью придёт дежурить доктор Струев, его слушайте. Этот вам про смерть говорил?

      Ганюшкин с удивлением кивнул.

      – Он всем так говорит. Раньше вообще нельзя было с больным о его болезни говорить, а теперь прямо могут