Собрание сочинений. 3 том. Николай Ольков

дядя Филимон, а у тебя-то как они оказались?

      Филя отвернулся:

      – Пили вместе, вот и спрятали у меня. А мне тебя жалко, деньжищи-то за два ящика – ого-го! Ну, пошёл я.

      Когда сдал водку, на душе полегчало. Зина, добрая душа, дала ему бутылку как премию, а про водку научила, что была, мол, милиция и все сгрузила.

      Филимон согласился:

      – Сверяться в милицию они не пойдут, вот и все дела.

      Только вернулся, вошли те двое.

      – Хозяин, непонятки, водчонки-то нет.

      Филя сел на лавку:

      – Сдал я вашу водку, ребята. Продавщицу мне жалко стало. Вам по бутылке оставил, возьмите на похмелье. Одно то хорошо, что искать вас не будут.

      Парни сели на лавки:

      – Ну, дедок, учудил. Ладно. Но ящик водки за тобой, мы будем наведываться, ты не забывай.

      Филимон пить и есть бросил, совсем пропал мужик, те приходят, требуют, а дать нечего, и из дома взять – шаром покати.

      С таким горем и пошёл он на край деревни дровишки бабульке учительнице расколоть, и встретился ему на пути Поликарп Евдинович. Поздравствовались и разойтись могли, только Поликарп Евдинович остановился:

      – Не глянешься ты мне, Филимон Савельевич, вроде и трезвый, а лица нет. Ты не заболел ли случаем?

      – Да нет, здоров, хотя какое здоровье? На душе мутно.

      – Случилось чего? Говори!

      Филя и рассказал всю историю про водку, про парней этих, про горе своё.

      – Ты после работы ко мне зайди, только трезвый, с пьяным нам дела не решить.

      Филимон расколол дрова и зашёл к Поликарпу Евдиновичу. Какая красота! Живёт один, а порядок – не у каждой женщины такой найдёшь. Сел под порогом. Хозяин под руки провёл в передний угол, положил на стол свёрток денег.

      – Вот это все за два ящика водки, часть за выпитое отдашь Зине, а остальное этим крохоборам. На них бы милицию, но это долгая история, и мы с тобой стары по судам да следствиям болтаться. Путь подавятся этой водкой, бессовестные они люди.

      Филимон денег не берет:

      – Поликарп Евдинович, а как же я с тобой расчёт буду вести?

      Хозяин засмеялся:

      – А никак! Забудь про это горе, да больше не связывайся, а то ещё на старости в каталажку попадёшь.

      На том и расстались.

      13

      В День Победы его тоже посадили за стол рядом с Поликарпом Евдиновичем, налили фронтовые сто грамм, говорили речи. Он вообще боялся этого мужика, если на улице встречал, непременно переходил на другую сторону. Какой-то он был укоризненный, слова не говорил, а упрёк в неправедной жизни так и пер от него. Филя даже подозревал, что Поликарп из святых, что по земле ходят, вот ты посмотри, при жизни бабы своей никто за ним ничего не замечал, даже специально одну науськивали, уж она и так перед ним, и этак, а он только усмехнулся, дурочкой её ласково назвал и ушёл. Дела на отсевках было, когда всей деревней за совхозный счёт гуляют. А когда вместе с бабой где появлялся, стыдно было смотреть, как молоденькие, он ей – Кристюшка, она ему – Полинька, да с улыбочкой.