Принц Илиар. Александр Евгеньевич Режабек

узнали его лицо? – и никакого представления, какого беса ему от вас надо.

      Говоря это, Дарт продолжал осматривать местность и шарить по карманам мертвеца.

      – Итак, странный лук, незнакомые мне орешки и бутылка с желтоватой жидкостью, – и рыцарь, принюхавшись, брезгливо её отодвинул: – Моча.

      – Принц, у нас во дворце практикует сумасшедший лекарь, который утверждает, что по моче можно поставить не только диагноз болезни, но и узнать многое о его личности. Может, отнесем ему? Вопрос только, кто это потащит.

      Илиар удивился.

      – Баронет, ваш вопрос мне не понятен. Я вообще-то наследный принц престола.

      Дарт скорчил рожу и почесался.

      – Да, знаю я, знаю. Просто я подумал, что вы сегодня без разбора раздавали золотые и поиздержались, поэтому, может, за пару золотых согласились бы отнести и сами, чтобы поправить нанесенный казне ущерб.

      Илиар шутливо размахнулся, а баронет как бы испуганно присел.

      Рыцари вернулись в таверну, и, склонив голову перед Ренад, принц произнес:

      – Убийца вашего отца мертв.

      У той чуть-чуть дрогнули губы, и она, подняв руку со все еще зажатой в ней смертельной стрелой, с силой воткнула ее в деревянную стойку.

      – Да будет это напоминаем тем, кто рискнет покушаться на агорийца.

      Понимая, что требуется некоторое время для того, чтобы улеглись эмоции, баронет и принц присели за столик, попросив у Ренад налить им вина, а потом предложили ей отдохнуть, поскольку опасность миновала. Та, поупрямившись, согласилась, и рыцари вздохнули с облегчением.

      – Дикен! Поможешь притащить этого поганца сюда? – спросил Дарт.

      – Конечно, хотя никогда не был трупоносом, – криво усмехнулся тот.

      Не стоит вдаваться в подробности, каково было этой тройке стаскивать труп с крыши и тащить его в таверну, но в итоге тело Кастильерхо оказалось в трактире.

      Обыск ничего не дал. Единственной странностью была татуировка в виде падающего желтого осеннего листа на левой стороне груди. «Провожающий», будь он жив, мог бы рассказать о ее происхождении.

      Когда ему было лет десять, его учителя сообщили, что предстоит испытание. Он уже к таким вещам привык, и ничего хорошего не ждал. Ему объяснили, что он будет заперт в комнате с псом приблизительно его возраста по собачьему отсчету. Только пес этот не кормлен два дня и привык с детства питаться человеческим мясом.

      – Постой, учитель, – спросил он, – разве мы нападаем на людей внешнего мира, чтобы добыть мясо, если у нас нет соответствующего указания?

      – Конечно, нет, – был категорический ответ. – Но не забывай, что ты тут не один. Есть такие, которые дают загрызть себя, а есть такие, что нет. Поэтому мяса хватает.

      – Другими словами, если пес окажется ловчее, я пойду на мясо?

      – Мне трудно ответить точнее и правильней.

      Его заперли в тесном помещении, где, кроме кувшина с водой на полке, деревянного стула и отверстия, куда можно было оправиться, не было ничего. Он вспоминал, что