Записки ящикового еврея. Книга третья. Киев. В ящике. Олег Абрамович Рогозовский

Алешкиных. Вера во время войны смогла закончить текстильный техникум и работала технологом на знаменитой Купавинской тонкосуконной фабрике.[7] Со временем она устроила туда сестер, а потом и племянника.

      Вера и Надя вышли замуж за двоюродных братьев Кузовкиных, Женя был женат и уже «родил» дочку Свету.

      Для экстраверта встреча с новыми людьми событие скорее интересное, чем обременительное. Меня меньше заботило, понравлюсь ли я, чем то, понравятся ли мне родственники Нины. Правда я больше беспокоился за Нину – как она воспримет их возможную отрицательную реакцию. В любом случае мы хотели быть вместе и ни с ними, ни с незнакомыми пока Нине моими родителями жить не собирались. Человек полагает…

      Встретили нас хорошо, и видно было, что рады за Нину. Ни малейшего знака предубеждения против «непривычного» жениха я не ощущал. Удивительно, но я даже не вспомнил, что можно было обеспокоиться о национальных предрассудках, следов которых я тоже не почувствовал. Хотя в российской глубинке, как и в Купавне, бытовой, фоновый антисемитизм существовал, но он носил скорее ситуационный характер.

      Нина Ивановна, русская мама моей однокашницы Гали Уфлянд, незадолго до нашего диплома получила письмо от родственников с Урала, которые радовались за соседей, удачно выдавших замуж дочку за еврея Бергера: не будет пить и не будет бить.[8]

      В Купавне, после того, как выяснилось, что жених предпочитает водке сухое вино, к ящику водки добавился ящик венгерского Токая Фурминта, на этикетке которого стояло «сухой». На самом деле это было приятное полусладкое вино. Застолье за один вечер не кончилось и перетекло во второй.

      Родственники мне понравились. Как впоследствии оказалось, я им тоже «глянулся». Помню, что событие особенно переживал брат Нины Женя – сестра вдруг стала взрослой. Брат и сестра, рано оставшиеся без родителей, были очень привязаны друг к другу.

      Бедному жениться – ночь коротка

      Через два дня мы оказались в Киеве. Нас встречали на вокзале. Не только мама, но и сестры Таня и Оля приняли Нину сердечно – большой контраст по сравнению с тем, как встретили маму родные папы в 1939 году (см. книгу первую [Рог]). Нина вспоминала, что папа ближе всех оказавшийся к нам, сначала обнял её, а потом уже поздоровался со мной. Отношения между ними сразу установились доверительные.

      Папа и Нина в проходе от Печерского спуска на Резницкую. Киев, февраль 1964 г.

      Чуть ли не на следующий день, рано утром, когда мы были еще в постели, мы услышали шум и в комнату ворвался, несмотря на мамины протесты, ее брат Андрей – единственный мой родной дядя. Он, к ужасу Нины, нырнул к нам в постель (пальто он успел снять). Так произошло знакомство Нины с маминой родней. Правда, до этого мы в Москве заходили во Фрунзенский райисполком и виделись с тетей Ирой Семечкиной, подарившей Нине какую-то шикарную записную книжку зеленой кожи, предназначенную, видимо, для иностранцев, но почему-то с русским алфавитом. Возможно, она и поделилась впечатлениями от невесты, и Андрей решил удостовериться в правильном выборе. Он сразу взял быка за рога и предложил тут же организовать свадьбу. Не тут-то

7

В 1784 г. Купавну с фабрикой купил светлейший князь Потёмкин-Таврический (1739–1791), однако возвратил её в казну в 1789 году. В 1803 г. шелкоткацкая фабрика с 1306 посессионными рабочими и 129 станами перешла во владение князя Н.Б. Юсупова (1750–1831), который частично перевёл предприятие на производство сукна. В 1821 г. на ней трудилось 540 человек. В 1833 г. село и фабрика были куплены за 120 000 рублей братьями Петром и Ильёй Бабкиными, которые к 1842 году свернули шелкоткацкое производство и перевели предприятие на производство сукна. К 1843 году на фабрике действовало три паровых привода общим счётом в 55 лошадиных сил. В 1849–1852 годах посессионных крестьян (рабочих) освободили. В 1875 году было создано Товарищество Купавинской суконной фабрики братьев Бабкиных (их дочерьми, после смерти родителей) с основным капиталом в 500 000 рублей. Купавинская тонкосуконная фабрика работает и в наши дни.

8

То, что Бергер оказался немцем, уже никого не волновало.