Вхождение в Церковь. Первая ступень: Воцерковление. протоиерей Андрей Ткачев

в этом механизме своего места, не становятся его винтиками. Так может быть потому, что человек еще не нашел свой приход. А может, просто стесняется спросить или предложить свои руки и сердце. Или думает, что точно ничем помочь не сможет. А что тут думать-то? Зимой, например, вообще нет никаких вопросов. Бывает, приходишь зимой на службу и смотришь, как два-три-четыре мужичка уже лопатами церковный двор скребут, откидывают снег или сбивают лед с лестницы. Они ничего уже не спрашивают, никаких «благословите, я снег отгребу», – они просто знают, где лежит инвентарь, и знают, что периодически его надо взять в руки.

      Поиск, нахождение себя, о чем мы говорили выше, – это не только поиск того храма, где твоей душе хорошо, но и поиск того храма, где тебе хочется что-то делать. Допустим, ты уже был в двадцати храмах: там красиво поют, но далеко ездить; а там хорошие проповеди, но много народу, тесно стоять; там все вроде бы здорово, но тебя на исповеди поругали. А здесь – все, чувствуешь, твой храм.

      И ты сюда и ходи. Тебя здесь уже узнают, кто-то здоровается, ты уже знаешь, как зовут всех священников. И допустим, в какой-то момент настоятель говорит: «Мужчины, пожалуйста, останьтесь после службы, нам нужно выгрузить машину кирпича». Или просто: «Помогите убрать храм перед престольным праздником». Вот тебя и подключают к работе без твоего поиска.

      Другое дело, что ты не хочешь («некогда!», «не мое», «я устаю на работе», «а почему я должен, а вот эти нет?» и т. д.) или думаешь, что не можешь, а на самом деле не хочешь. Это значит, что ты еще по-прежнему в возрасте младенца. Некоторые закоренелые холостяки живут с мамой до седых волос и супа себе разогреть не умеют. Так и в Церкви: кто-то, может, уже десять лет в храме, а все «не созрел»…

      Иная жизнь и страсти человеческие

      Возможно, и община сама «виновата», что в ней не может укорениться кто-то долгое время. Ведь как было побеждено древнее человечество евангельской жизнью: оно было побеждено новизной и удивительностью. Никто не ожидал ничего подобного! Какой-нибудь римлянин или антиохиец, встречаясь с общиной христиан, вдруг видел совершенно новую жизнь – с новыми понятиями, с качественно новыми отношениями, с другим опытом восприятия жизни, смерти, любви, дружбы. Эта новизна подкупала, шокировала, меняла человека, видевшего ее. На этом построены все истории обращений древних (и об этом свидетельствуют акты мучеников). Жизнь в общине христиан была настолько качественно иной, что за нее не жалко было и умереть.

      Так вот, собственно, это от нас и требуется, в нашу меру: жизнь общины христиан должна быть новой и иной жизнью по отношению к жизни мира. Она должна быть лучше, «вкуснее», свежее, она должна быть причастной к вечности. Это реальное требование. Так должно быть! А мы обычно отвечаем: «Не можем мы так, недотягиваем!» Ну что ж, братья, значит, нужно выслушать упрек нам самим. В чем же тогда смысл нашего прихода в Церковь, если у нас все такое же, как и вне ее: обиды, карьера, подсиживание, сплетни, шепот за спиной? Что же тогда нового, ради чего все это?..

      Жизнь