Дети лихолетья (сборник). В. П. Павлов

в пункте пятом пятого параграфа записано: «Предложить т. Платкову сдать детей и все имущество прибывших с пионерлагерем т. Дятловской по акту». И все. Больше о Платкове ни слова.

      Кто же такой Платков? На наши вопросы бывшие воспитанники и воспитатели детских домов отвечали, что человека с такой фамилией они не помнят и что у начальника пионерлагеря была фамилия, совершенно непохожая на эту.

      «Ни фамилия Платков, ни фамилия Дятловская мне ни о чем не говорят и ничего не напоминают», – писал И. М. Лейбман и другие его товарищи.

      Весной 1980 г. стало известно, что в поселке Узда живет бывшая пионервожатая Ратомского пионерлагеря С. В. Барталевич. Пишу ей письмо и вскоре получаю ответ.

      «К сожалению, – писала С. В. Барталевич, – помочь вам в изыскании точных данных о пионерском лагере “Ратомка” за 1941-й год, о руководителях лагеря и организаторах эвакуации я не в состоянии. Было мне в то время 16 лет. Работала я в лагере пионервожатой всего лишь две недели. Фамилии начальника лагеря, воспитателей и воспитанников после стольких переживаний и стольких минувших лет позабылись. О войне мы узнали в Ратомке из передач по радио. Выступал В. М. Молотов. За некоторыми детьми в тот же день приезжали или родители, или родные.

      Работники лагеря отправили детей на пригородном поезде в Минск, где формировался товарный состав для эвакуации минчан. В этих же вагонах дети и были отправлены в глубь страны. О дальнейшей судьбе детворы я ничего не знаю, так как от поезда отстала. По прибытии в Минск, предупредив начальника лагеря, я побежала домой лишь за тем, чтобы захватить с собой что-либо из вещей. Прибегаю, а вместо дома – развалины. Бомбежки, обстрелы, пожарища продолжались. Когда вернулась на станцию, поезда уже не было. Примкнула к большой группе людей, дошла до Смоленска. В Смоленске пошла в военкомат, заявила, что мне 17 лет (прибавила себе год), что хочу быть в солдатском строю. Воевать пришлось на разных фронтах. Имею боевые награды. Вот и все».

      Прошло несколько месяцев, и, наконец, узнаем адрес старшей пионервожатой предвоенного Ратомского пионерлагеря Д. Л. Швейдель. Посылаем ей открытку, вскоре получаем ответное письмо. Дора Львовна поведала о том, что начальником лагеря был Айзик Абзалович Гальперин. Сразу же после объявления войны он уехал в Минск, откуда, получив необходимые указания относительно эвакуации, вернулся в Ратомку, провел с сотрудниками инструктаж и начал подготовку к эвакуации. 23 июня он был призван в ряды Красной Армии, дела передал своему заместителю Платкову Михаилу Давыдовичу.

      «М. Д. Платков, – сообщала Д. Л. Швейдель, – был человеком дела, успевал всюду. Весь персонал пионерлагеря остался, хотя у каждого в Минске была своя семья. Дети в Ратомке находились больше в лесу, и, когда пролетавшие фашистские самолеты сбросили зажигательные бомбы на лес, М. Д. Платков, проявив удивительную сноровку и мужество, сделал все возможное, чтобы, как можно скорей, вывести детей из горящего леса. Когда поступило сообщение, что на станцию Ратомка прибыл состав порожних товарных вагонов, по указанию