Амулет Золотого Льва. Владимир Андреевич Жариков

на берег, тяжело восстанавливая дыхание. Струи воды потоками стекали к ногам. Заметив подбегающего Командора, я развел руками, не смея поднять на него глаза. Комплекс вины почему-то уже обуял меня, я мысленно искал слова оправдания, хотя еще никто не высказал мне упрека. Да и что в такой ситуации я мог сделать один? В том, что мы остались без плота и без вещей виноват не только я…

      – Вон он! – раздался откуда-то сверху голос Лёхи. – Там, за поворотом!

      Мы с Командором подняли головы. Лёха стоял на береговой терраске и пальцем указывал вниз по течению реки.

      – Его прибило к галечной отмели!

      Спотыкаясь о прибрежные камни, мы помчались за поворот. Там река расширялась и успокаивалась, а на каменистом перекате застрял наш несчастный перевернутый плот. Не веря такой поистине фантастической удаче, мы бежали к нему по мелководью, едва не сбиваемые с ног течением, и через пару минут все собрались у плота.

      – А как мы достанем наши вещи? – Ленка, попыталась просунуть под бревна руку.

      Не стоит объяснять, что перевернуть обратно трехтонную махину без помощи подъемного крана не представлялось возможным. Однако найти кран посреди тайги – все равно, что встретить медведя в центре Парижа.

      – Плот надо разобрать, – вынес вердикт Командор. – Завтра свяжем заново. Потеряем день, а что делать?!

      – Какое сегодня число? – спросил Леха, ни к кому конкретно не обращаясь.

      – Тринадцатое, – ответил я.

      – А день?

      – Пятница.

      – Ну вот, этим все сказано, – произнес Леха тоном законченного пессимиста.

      – Да бросьте вы! – Командор не разделял уныние Лехи. – Все нормально, все живы, могло быть и хуже. И вообще, это для американцев несчастливый день – пятница. У нас, ин Раша, всегда несчастливым днем считался понедельник. Помните песню? «Видно в понедельник их мама родила…»

      Пока мы возились с разборкой плота и вытаскивали вещи, разыгралась непогода: Задул порывистый ветер, небо затянули хмурые облака, полил дождь. За час мы с работой справились – на берегу раздельно лежали бревна, жерди, жердочки и наше барахло. Резиновые мешки, надежно привязанные к настилу, оказались целы – ничего не промокло, не утонуло и не уплыло. Однако стропы, которыми были связаны между собой бревна, пришлось разрезать, поскольку узлы находились по другую сторону.

      – Чем же мы завтра будем связывать плот? – спросил Лёха, скорее риторически.

      – Подумаем, – ответил Командор. – Еще не вечер.

      Тем не менее, вечер уже наступил. Мы насквозь промокли, продрогли, устали и проголодались. Необходимо срочно ставить лагерь, переодеваться и готовить ужин.

      – Я тут зимовье поблизости заприметил, – сообщил Лёха.

      Зимовье, если кто не знает, – это небольшая избушка, которую ставят охотники вдалеке от дома, чтобы в зимнее время было где переночевать или обогреться, ежели ночь или непогода застанут в пути и помешают вернуться домой. По неписаным