Сезон расплаты. Юлия Динэра

этому значения. Твой парень так сильно запугал тебя?

      Качаю головой. Телефонный звонок. Пытаюсь встать, Николас останавливает меня.

      – Я принесу.

      – Кто там?

      Протягивает мне мобильник. Уверена, что выражение моего лица становится еще более отвратным.

      – Папа. – Говорю сама себе. – Он никогда мне не звонит. – Беру трубку, осторожно, словно предчувствую, что не к добру это.

      – Где ты?

      Сердце колотится как бешеное.

      – На ферме.

      – Не ври мне, Саманта.

      – Пап. – Это все что я могу сказать.

      – Живо домой, где бы тебя ни носило.

      Клянусь, все мои органы сотрясаются от звука его голоса. Хочется напомнить, что я давно выросла, но  язык не поворачивается. Ощущение, будто я что-то должна, многое должна моим родителям, не покидает меня. Я ужасная дочь.

      – Я.. я.. не могу.

      – Я сейчас у миссис Макэвой, она говорит, ты исчезла несколько часов назад, возвращайся домой, тебя ждет сюрприз.

      Конец вызова. Сердце грохочет. Не нравится мне этот тон и слово «сюрприз» мне не нравится. Почему отец приехал за мной на ферму?

      Поднимаю голову, смотрю на парня, ждущего, что я что-то скажу. Еще один звонок. Не у меня. Ник достает телефон из кармана.

      – Да мам. – Вздыхает, отходит в сторону. Разговаривает недолго. Возвращается.

      – Мне нужно отвезти тебя домой. – Вижу, как сглатывает ком.

      – Что-то случилось? – Тихо спрашиваю я.

      Я словно запуганная серая мышка, ненавижу себя, ненавижу.

      – Я не знаю.. Твой отец рвет и мечет, моя мать в бешенстве.

      Она в бешенстве, потому что он со мной, она предупреждала меня, чтобы я не приближалась к ее сыну, миссис Макэвой знает кто я, Николас – нет.

      – Это для твоего блага.

      Киваю. Да, конечно, все для моего блага.  Не впутывать бы тебя  в мою жизнь, Николас Янг.

      – Моя одежда?

      – Немного влажная.

      – Пойдет.

      ***

      Кажется, мы ехали вечность, я смотрела в окно и думала о том, как впервые за пять почти с половиной лет отец позвонил мне, и что так сильно могло его разозлить.

      – Останови здесь.

      Мы приближаемся к соседнему дому посилившихся здесь восемь лет назад зажиточных мексиканцев.

      – Я сказала здесь. – Сама не замечаю, как начинаю злиться. Николас кидает на меня быстрый взгляд, смотрит, сжав губы в тонкую линию, но продолжает ехать.

      – Я подвезу тебя к дому, ничего плохого не случится.

      Не будь так уверен, парень. Меня всю трясет от страха, когда мы приближаемся к воротам моего дома, я закрываю глаза, руки начинают дрожать, совсем как тогда пять лет назад, это было худшим кошмаром за все мои двадцать два. Я предчувствую что-то не очень хорошее.  Отец стоит, сложив руки у себя на груди, словно он ждал меня несколько часов. У ворот двое мужчин в синей рабочей форме, они ничего не делают, кажется, все ждут меня. Господи, помоги.  Я вижу это, и знаю, что Николас тоже видит, от этого меня бросает то в жар, то в холод, я не осмеливаюсь посмотреть на парня сидящего рядом, и не осмеливаюсь