Самодурство. Тебя здесь не любят. Станислав Риччи

этого, лучше заперевшись в квартире, курить,

      Чтобы к миру людей больше никогда и никак не касаться.

      Крысиный король уже давно ушёл на покой, война пала,

      Глаза перестали сиять ярко-красным бойцовским огнём,

      В людях не видно былого настроения и боевого закала,

      Ещё секунду, и наши тела разнесутся в разные стороны вороньём..

      Записки больного поэта

      Ищу пропавший смысл, старые взгляды,

      Но надгробия вокруг клонятся к земле.

      На кладбище живым творцам не рады,

      Ведь я черпаю вдохновение извне.

      Во тьме ночной страдает муза,

      Я отравил её вином, а сам пошёл топиться.

      Сожгу свою Москву, но не Кутузов,

      Чтоб требовать почёт и колесницу.

      Пламенный язык касается ожогами души,

      Все письма прошлого лежат в камине.

      На запястьях пляшут ржавые ножи,

      А мы с рассудком родное место не покинем.

      Как говорил один небезызвестный мне творец

      «Жить трудно – существовать замечательно».

      Имеет ли судьба начало и непредсказуемый конец?

      Нам неизвестно. Ведь этот пункт необязательный.

      Плевать в колодец, чтобы пить потом оттуда,

      О да, пути безумцев трудно осознать и толковать.

      Вся жизнь – святая книга, в которой ты – Иуда,

      Продолжающий всех постепенно предавать.

      А, для чего вообще подобные отсылки?

      Через сравненье легче смысл донести.

      Я ненавижу общество и мой характер пылкий,

      Но труп искусства стоит на грани пропасти.

      О, как приятно рифмовать квадраты,

      Не нужно лишних заморочек для стиха.

      Поэт – он человек, но человек проклятый,

      Судьба к нему неумолима и глуха.

      И вот стою на крыше памятной многоэтажки,

      Стою, так глупо жалуюсь на жизнь и неудачи,

      А миру наплевать – одна ошибка, без поблажки,

      Как путь «наверх» окажется оплачен.

      Каждый выходной как последний день Земли,

      Война за странные бумаги, за маски с кислородом.

      Человек давно лишь просто существует, ты внемли,

      Под голубым, прекрасно-чистым небосводом.

      Но это лишь обман, обман, меня ведущий в кому.

      И шансов нет, лишь пустота, без места для фантазий,

      А лживый свет ведёт уже по кругу по шестому,

      Нас заставляя, становится жертвой эвтаназий.

      Обрывки правды среди ненужных строк,

      Они томятся, ждут свободы от оков,

      Игра не стоит свеч, когда в гробу мой потолок,

      А мир – лишь поощряет лживость языков…

      Мертвее всех живых

      Смотря на человека, понимаешь —

      В нём нет и признака борьбы.

      Глаза пусты, но ты то, точно знаешь,

      Как избежать подвоха от судьбы?

      Вся жизнь – как ветхая больница,

      И мы здесь на условном сроке.

      Такое людям явно не приснится,

      Ведь