Река времен. Портной. Вера Капьянидзе

чем бы закончилась эта нечаянная для Нюси встреча, но тут скрипнула дверь их дома, и с крыльца с заливистым лаем в их сторону кинулся Рыжко. Вслед за собакой вышел и Петр. Матвей тут же скрылся во тьме, а Рыжко, чуть не сбив Нюсю с ног, с громким лаем помчался за ним.

      – Кто там? – крикнул в темноту Петр.

      – Я это, тятя! – на ходу поправляя сбившийся платок, поспешила домой Нюся.

      – Куды это его понесло? – удивился Петр.

      – Да, поди, сучку какую учуял, – как можно спокойнее ответила Нюся и боком мимо отца проскользнула в дом.

      Петр еще задержался немного на улице, безуспешно позвал Рыжка, и вернулся в дом. Он долго исподлобья смотрел на Нюсю, на ее раскрасневшееся лицо, на начавший чернеть уголок губы, потом, насупившись, непонятно к чему вдруг сказал:

      – Ребятенка тебе надоть завести.

      – Ты к чему это, тятя?

      – А к тому, чтобы вся дурь из башки вылетела.

      – Вы чего там? – подала слабый голос из спальни Анна.

      После похорон Ванятки она совсем сдала. Корила себя, что ребенок был нежеланный, за то Бог его и прибрал. Петр, как мог, жалел ее, старался ничем не тревожить.

      – Да вон Рыжко куда-то сорвался.

      – Так, наверное, Настю побег искать. Он же за ей как привязанный бегает. Никак на гулянку усвистала, бесстыдница.

      – Да дома я, – возмутилась Настя, выходя из закута за печкой. – Какие гулянки, Ванятку схоронили…Сижу, вон читаю.

      – Я ж говорю, за сучкой какой сорвался, – покраснела Нюся.

      – Ну, ну, – хмыкнул отец. – Значить, за сучкой…

      На девять дней приехал отец Феофил. Нюся, словно между прочим, попросила отца:

      – Тятя, а можно я еще у вас погощу? Вон и за мамой пригляжу, а то, смотрю, худо ей совсем.

      Петр хитро прищурил глаз:

      – Так ведь я теперь тебе не хозяин. Только мой тебе совет, дочка: не оставляй мужика одного. Гляди, простынет семейная постель, да так, что и не отогреешь опосля. А Андрей, хоть он и батюшка, а все же мужик. И про деток подумай. Не дело это: осенью-то два года будет, как живете, а дите не прижили. С того всякое баловство и начинается.

      Вопрос с детьми волновал и Андрея Нилыча. С детства мечтал он о большой семье, какая была у него. Отец его, тоже священник, имел небольшой приход в селе под Нижним Новгородом. Когда восемь детей садились за стол, в избе было не протолкнуться. Но жили, хоть и не богато, но дружно. Трое сыновей пошли по стопам отца, а пять дочерей выдали замуж. Не все из них стали матушками, как хотелось отцу, но у всех кроме Андрея были большие семьи. Один Андрей, хоть и добился по богослужению самых больших успехов из сыновей, да вот только с детьми что-то никак не ладилось. А уж как хотелось Андрею, чтобы не меньше пяти ребятишек бегали по дому. Он уже и Бога молил, и молебны служил беспрестанно. Даже в Дивеевскую женскую обитель на могилку Серафима Саровского свозил Нюсю, когда ездили к нему на родину. Ничего не помогало, а время поджимало. Уже тридцать шестой год шел Андрею Нилычу.

      Отчаявшись, решил батюшка Феофил уповать не только на Божью милость. Пригласил врача, самого