Не касаясь земли. Лена Лон

утех, вдруг с уходом мужа ко всему этому охладела. Несколько робких попыток, на которые она отважилась только из того, чтобы исключить это недоразумение, оказались неудачными и окончательно отвратили её от этого дела.

      Впрочем, она немного лукавила. Как-то раз, после массажа… Этот массажист уже несколько лет подряд обслуживал её на дому, сначала она ездила к нему в салон, а потом, попросила, щедро оплачивая, чтобы он приезжал к ней домой. Его звали Семён. Он имел от рождения плохое зрение, ему было чуть больше сорока, и ничего, кроме массажа, он своей жизни делать не умел. Правда, он окончил медицинское училище и постоянно где-то учился, много практиковал. Это был хороший честный парень. Она доверяла ему, привыкла к его рукам, Лие нравилось, как он разминал, растирал её тело, и в этом тоже было немалое удовольствие. Он умел делать и антицеллюлитный массаж, и релаксирующий, и лечебный… и «бразильскую попку». Последнее время у Лии стала болеть спина, и в массаже было больше пользы, чем удовольствия, и это её тоже удручало. Она отмечала, как она постарела. «Я безвозвратно постарела, – думала она. – Я хуже вижу. Я надеваю очки, когда читаю, закрашиваю седину каждый месяц и всё чаще теперь должна ходить к косметологу», – она поделилась этим с Семёном. Он был немногословен. Он и прежде изъяснялся односложно, зачастую, каким-нибудь одним словом: «Понял». «Спасибо». «Буду вовремя».

      И в этот раз он сказал: «Это жизнь». И утешил её не только словом. Ей понравилось. Он был робок, как и вся обслуга. И эта его неуверенность напомнила ей мальчика-школьника и пробудила в ней сильное желание, и она получила удовлетворение, словно взяла реванш у своей жизни.

      Конечно, это было не Бог весть что. Но прежде от секса с любимым мужчиной Лия получала одно из самых больших удовольствий, неиссякаемую энергию жизни в буквальном смысле. После… всегда было столько сил, всегда было необыкновенное ощущение полноты жизни, гармонии, уверенности, спокойствия, равновесия, которого хватает на всё и всех вокруг…

      Но массажист ушёл, и она залилась слезами. Оставшись одна, она представила, как одинокая скала, обласканная морскими волнами, остаётся совсем одна в часы отлива. Она плакала от чувства невероятного одиночества, и от того, что, видимо, называется грехопадением. «Она… и с кем?! С массажистом! Хорошо, что не с конюхом. Боже мой! До чего она дошла!»

      И эти её слёзы, словно не слёзы, а кровь вытекала из тайной раны, унося с собой её силы и забирая у неё жизнь. Время не шло, а словно падало куда-то в бездну. Только что было утро, а уже стемнело. И ночь наступает. И никакого смысла не было в этом очередном дне. И сколько бы ни убеждала она себя, что у неё завидная ещё внешность, что у неё есть деньги, что лучшие косметологи, диетологи, стилисты всегда могут всё поправить – всё это ей казалось теперь абсолютно бессмысленным, пустым и никчемным. Это были просто мёртвые мысли.

      В довершение всего эта разовая связь с массажистом представлялась ей совершенно отвратительной, ибо кроме физиологии