Танкисты. Новые интервью. Артем Драбкин

гнуть туда же:

      – Жалко, жалко. Надо же, вы Белоруссию прошли, Смоленщину. Уже в Сталинграде повоевали. Знаешь что? Если роту не хочешь, давай в штаб. У нас есть вакансия.

      Полковник куда-то сходил, вернулся, тоже начал меня убаюкивать. А потом вдруг говорит:

      – Да что мы стоим, думаем, вон рота построена. Пошли, посмотришь, я уже им приказал построиться. Давай, давай! Пойдем, познакомишься с ротой и примешь решение.

      Я вроде отнекиваться:

      – Да я же этот танк ни разу не видел. Как я смогу управлять этой ротой, если я танк не знаю? Танкисты поймут, что я не командовал этим танком и его не знаю. Как они меня примут?

      – Пошли, пошли! Посмотрим, пройдемся. Они здесь недалеко, на опушке, в километре.

      У них там танковый парк был. Подходим к роте. Ближе, ближе… и метров двадцать уже осталось, гляжу – строй заволновался, зашевелились танкисты. Даже командир полка прикрикнул на них:

      – Это что за разболтанность такая?! Смир-р-рна!

      А когда совсем близко подошли, я увидел, что в этой роте примерно пятьдесят процентов, шесть или восемь лейтенантов, с моего Ульяновского взвода. Пронина, который дал мне письмо, не было. Он выпускался раньше. Ну, что тут делать. Здесь мои ребята, которых я привел с Минска в Ульяновск. Я жил, работал, трудился с ними. Вместе таскали замерзшие покрышки из замерзшей Волги для зисовского завода, из одной тарелки щи хлебали. Я как-то даже растерялся. А командир полка – раз, на подхвате, уловил мое состояние и говорит:

      – Как я понял, вы роту приняли. Командуйте.

      Ребята потянулись ко мне. Он удивился, но виду не подал. Ни полковник, ни начальник штаба не знали, что мы все ульяновские…

      Вот таким образом я попал в роту легких танков Т-70. Шестнадцать танков в роте: один командирский и по пять танков на три взвода. Десять тонн весу, пушка 45-мм. Экипаж два человека: командир танка, он же заряжающий и стреляющий, плюс механик-водитель… Конечно, после Т-34 грустно. Но чувства обреченности от такого танка не возникло. Конечно, я вполне отдавал себе отчет в силе противника, но ведь и я сам чего-то стоил. Под Сталинградом я подбил их несколько штук. И потом, у меня было одно желание – кем угодно, но опять на фронт. Начал роту готовить под себя.

      Буквально за полмесяца ее укомплектовали и начали грузить на платформы. Куда везут, как водится, не знаем. И как признался нам командир корпуса, он тоже не знал. Разгрузились на двух разных станциях. Собрался корпус на станции Баскунчак в степи. Потом своим ходом двести километров, со строжайшим соблюдением маскировки, шли до Камышина. Переправились на ту сторону Волги. И вот тут ночью все поняли, что мы идем на Сталинградский фронт.

      Начало ноября. Переправа шла несколько суток. Наш полк уложился в срок полностью – сорок пять танков уместились на одну баржу. И тянули ее – медленно-медленно.

      Еще на рассвете, в темноте, разгрузились и сразу в деревушку. В деревушке в дома, в сараи – как будто бы и полка нет, летай, сколько тебе угодно… Целый день никто не имел права перейти от дома к дому! Не говоря уже о том, чтобы попробовать закурить. Любое передвижение было