Пёс с золотыми зубами. Сборник. Сергей Прокофьевич Пылёв

что угодил сюда?

      – Сам не пойму…

      – Дурак! Ляпнул что-нибудь?

      – Кто его знает. Я человек простой.

      Принесли ужин. Принюхавшись к еде, я отодвинул свою ми-

      ску.

      – На такой харч у меня аппетита нет. Лучше поголодаю до

      завтра. К обеду меня, наверное, уже отпустят.

      – Эх, ты! – чуть не взвизгнул сосед. – К обеду! А может быть, к за-

      втраку? Они поторопятся… Тебя, небось, жена ждёт, детишки?..

      – Ждут… – вздохнул я.

      – Так вот пусть наберутся терпения… Лет на десять!..

      – Не пугай! Я не уркаган и не враг народа!

      – Дело говорю. Я здесь уже шестой месяц и кое-что понял. У нас

      на мехзаводе авария произошла, – меня и арестовали. Теперь хо-

      тят, чтобы я себя оговорил… По их логике, если я из бывших, то,

      выходит, самый, что ни на есть, вредитель.

      «А может ты и в самом деле враг народа?..» – мрачно подумал

      я, и с той минуты уже рта с ним не раскрыл: и когда он попытался

      расспрашивать меня, какие новости на воле, и когда среди ночи

      вдруг ни с того ни с сего расплакался по-бабьи.

      Все дни, которые мне пришлось провести с ним в камере, от-

      ношения между нами оставались натянутыми. Позже я очень по-

      жалел о таком своём отношении к нему, но что-либо поправить

      было поздно. Мой сосед тоже замкнулся. Он теперь не заговари-

      вал не только со мной, но и с теми двумя, которых через неделю

      посадили в нашу камеру.

      К этому времени я уже привычно ел из тюремной миски. Только

      вот со своим положением арестанта по-прежнему не смирился.

      Напротив, день ото дня в моей голове всё прибавлялось убеди-

      тельных слов в доказательство произошедшей в отношении меня

      ошибки. Только выслушать их было некому. Про меня точно на-

      всегда забыли.

      Допросы начались лишь на десятый день.

      В полночь разбудили и повели к следователю. Тот сидел на вто-

      ром этаже в большом сумрачном кабинете. Горела только одна лам-

      па – настольная, под синим абажуром. Рядом на серебряном под-

      носе – человеческий череп.

      Слова, которыми я собирался защищаться, напрочь вылетели из

      головы.

      Следователь спросил фамилию, имя, сухо поинтересовался годом

      рождения.

      И вдруг перешёл на крик:

      – В какой организации состоишь!? Троцкист!? Сколько вас!? Где

      храните оружие!? Какие инструкции получал от Варейкиса? Отпи-

      рательство бесполезно!

      Я попытался что-то сказать. Он замахнулся наганом.

      – Знаешь, куда попал? От нас живым не уйдёшь!

      И рукояткой – в лоб. Кровь так и поплыла.

      – В камеру! – слышу. Как видно, пожалел следователь свой каби-

      нет. У него там персидский ковёр во весь пол лежал. Мне же того и

      надо: хоть какой-то перерыв, чтобы собраться с мыслями, понять,

      чего от меня добиваются.

      И понял, когда мне пересчитали все зубы. Понял, тупо глядя на

      череп, похожий на